Издательство «Новое литературное обозрение» представляет книгу Анн Давье и Анни Сюке «Современный танец в Швейцарии (1960–2010)» (перевод Павла Каштанова).
Как в Швейцарии появился современный танец, как он развивался и достиг признания? Исследовательницы Анн Давье и Анни Сюке побеседовали с представителями нескольких поколений швейцарских танцоров, хореографов и зрителей, проследив все этапы становления современного танца — от школ классического балета до перформансов последних десятилетий. В этой книге мы попадаем в Кьяссо, Цюрих, Женеву, Невшатель, Базель и другие швейцарские города, где знакомимся с разными направлениями современной танцевальной культуры — от классического танца во французской Швейцарии до «аусдрукстанца» в немецкой. Современный танец кардинально изменил консервативную швейцарскую культуру прошлого, и, судя по всему, процесс художественной модернизации продолжает набирать обороты. Анн Давье — искусствовед, директор Ассоциации современного танца (ADC), главный редактор журнала ADC. Анни Сюке — историк танца, независимый исследователь, в прошлом — преподаватель истории и эстетики танца в Школе изящных искусств Женевы и университете Париж VIII.
Предлагаем прочитать один из разделов книги.
Повсеместная мода на джазовый танец
Поиски свободы, которыми овеян танец на рубеже 1960–1970-х годов, ни в чем другом, наверное, не проявляются так очевидно, как в подъеме джазового танца. Во франкоязычной Швейцарии уроки современного jazz dance были одной из немногих альтернатив школе бального танца. В немецкой части страны, как мы увидим ниже, популярность джазового танца зачастую вытесняет традиционные формы педагогики, отмеченные наследием экспрессивного танца.
Нужно еще подчеркнуть, что джазовый танец, прежде чем он на исходе 1960-х проник в Европу, успел впитать в себя огромное множество танцевальных техник. Последние тридцать лет у себя на родине, в Америке, джазовый танец испытывает влияние балета, современного танца, различных этнических стилей (карибского, индийского и, разумеется, африканского и афроамериканского), которые перемешиваются и переплавляются в нем. Их роднят острое чувство динамики движения и роль, придаваемая ритму, равно как и определенная аффектация, — в отличие от американского танца постмодерн, в котором подавляется любая экспрессивность.
Швейцарские пионеры танца модерн, устремившиеся в США набираться опыта, в первую очередь открывают там именно джазовый танец. Его влияние не может не сказаться на их представлениях о хореографии и на их манере преподавания. Вернувшись в Швейцарию, они привносят в эту область не только кинетическую энергию современного джаза, но и его космополитический дух, подстегивающий интерес и влечение к танцу у ряда молодых танцовщиков. Они часто видят в джазовом танце трамплин для дальнейшей карьеры, которая на самом деле может развиваться совсем в иной плоскости.
В 1966 году в ряды первых популяризаторов современного джаза во французской Швейцарии вливается уроженец Женевы Рауль Ланвен Коломбо (род. 1935). Пройдя балетную подготовку в Женеве у Бориса Князева[1], Ланвен с 1959 по 1963 год выступает в Базеле, в труппе Штадттеатра под руководством Вацлава Орликовского. В этот период происходят два события, которым суждено изменить ход его карьеры. Во-первых, ему на глаза попадается фильм Винсента Миннелли «Американец в Париже» (1951), и эта картина его покоряет. Актер Джин Келли, атлетически сложенный и, что называется, cool, кажется ему истинным воплощением стиля, рожденного на подмостках Бродвея, где танцуют джаз-балет[2].
Ланвен понимает, что, в отличие от классического танца, которым занимается он сам, тот, другой вид танцевального искусства демонстрирует иную «свободу тела», которая меняет всё ваше мироощущение[3].
Но подлинным мгновением истины для Ланвена стал приезд в Базель труппы Кэтрин Данэм. С 1940-х годов эта афроамериканская танцовщица и ученый-антрополог своей хореографией создает особую технику на танцевальных уроках. Объединяя элементы балета, современного танца и афрокарибских танцевальных стилей (которые Данэм изучала на месте, преимущественно на Гаити), эта техника отличается полиритмичностью и большой подвижностью грудной клетки и таза. «Я тут же понял, — рассказывает Ланвен, — что такой метод дает нам гораздо больше возможностей, чем может дать классический танец: средство выразить ритм жизни и природные инстинкты».
Осознание этого факта придает Ланвену сил, и он решается лететь в Соединенные Штаты. Не сумев записаться на курсы Данэм, он приобщается к современному джазу у знаменитого профессора Луиджи в Нью-Йорке. Бывший чечеточник, прошедший обучение классическому танцу у разных педагогов, включая Нижинскую, Луиджи, по выражению Ланвена, был тем хореографом и преподавателем джазового танца, который, прежде чем изобрести собственный метод, насквозь пропитался балетом[4]. Для метода Луиджи характерен поиск пластичных движений и повышенное внимание к осанке, равно как и развитие техники прыжков и пируэтов. Затем Ланвен едет в Лондон, чтобы завершить там свое образование, беря уроки у Мэтта Мэттокса. Система упражнений, разработанная этим харизматичным педагогом и хореографом, представлявшим modern jazz, была вдохновлена чечеткой, классическим и современным танцем, фламенко, русским фольклором, индийскими плясками и мюзиклами; получившуюся смесь сам Мэттокс впоследствии окрестил «свободным стилем» (free style).
В 1965 году Ланвен возвращается в Швейцарию. Он более чем когда-либо убежден, что modern jazz — это танец эпохи, способный лучше всех других видов танца выразить жажду «освобождения движением, ритмом», которая пронизывает молодежь, когда она, например, танцует джерк[5]. «Эти ритмические движения, эта способность входить в транс — не являются ли они, — спрашивает Ланвен, — основой танцевального джаза и, в более широком смысле, фундаментом всего современного танца?»
С 1966 года танцовщик дает уроки современного танца в Лозанне, позднее — в Женеве и Берне. Система Ланвена, вдохновленная методом Мэтта Мэттокса, учит танцора прежде всего использовать все части своего тела (голову, плечи, грудную клетку, таз, ноги, руки) независимо друг от друга, постепенно координируя и подчиняя их общему ритму. В 1971 году Ланвену удается учредить в Лозанне балетную студию RL. Там он занимается преподаванием, параллельно с этим ставя балеты для сцены и для франкоязычного швейцарского телевидения (иногда также для немецкого, бельгийского и французского).
Не склонный недооценивать телевидение, Ланвен видит в нем идеальное средство для продвижения джазовых балетов, средство, способное наглядно показать их ритмический и пространственный динамизм. «Камера дает танцу дополнительное измерение. Вместо пары глаз зрителя на танцовщиков нацелена дюжина глаз камер. Их технические возможности позволяют постоянно менять планы. Вся постановка должна строиться вокруг этих камер, создающих новый язык. Можно, например, снимать крупным планом, отвлеченно подчеркивая геометрию линий, графику»[6]. Открывшиеся возможности сказались на самой концепции хореографии. Воодушевленный потенциалом телевидения, Ланвен в 1970-х назовет себя телехореографом. Впрочем, ему придется смириться с тем, что его балеты «в Тичино менее популярны, чем в немецкой Швейцарии», хотя языковой барьер и не может служить препятствием для распространения такого предельно телегеничного искусства, как танец. Наряду с работой в области хореографии Ланвен продолжает преподавать. Свидетельство постепенного признания современного джаза в Швейцарии (или того, что преподавание классического танца теперь более открыто новым веяниям): с 1975 по 1984 год Ланвен работает приглашенным педагогом в женевской Школе танца, возглавляемой Беатрис Консуэло[7], некогда блиставшей в балетах маркиза де Куэваса и балета женевского Гранд-Театра.
Для многих швейцарских танцовщиков Ланвен стал примером для подражания. Об этом прямо говорит лозаннка Фабьен Берже (род. 1953), добавляя, что modern jazz был источником ее первых эстетических потрясений. Именно благодаря урокам Рауля Ланвена, а позже — участию в его телешоу Фабьен Берже, ребенком начавшая обучаться «классике», но впоследствии от нее отошедшая, в четырнадцать лет открыла для себя радость танца. «На уроках Рауля витал дух свободы, и я его впитала. В современном джазе важнее всего элемент импровизации и, конечно, ритмическая точность. Там целенаправленно стараются отделить движения разных частей тела друг от друга, то, чего нет в классическом танце. Этот подход открыл передо мной большие возможности свободного управления движениями и переходами между ними». Фабьен Берже так свыклась с этой формой танцевального искусства, что на первом занятии у Доминик Жентон (род. 1953) совершенно растерялась.
В 1970-х годах Жентон, воспитанница лозаннской школы балета Симон Сютер, также испытавшая на себе влияние Петера Госса, стремится деконструировать свои знания в области классического танца. Мало-помалу она вырабатывает подход, в основе которого не столько погоня за формальной чистотой, сколько поиск выразительных оттенков движения. Доминик Жентон входит в число тех первых танцовщиков из Лозанны, которые, полностью не порывая с традицией, сумели привнести в нее иное, более всеобъемлющее и гибкое отношение к телу. «Я открыла новый мир, — вспоминает Фабьен Берже. — У Жентон движения были плавными и в то же время четкими. У нее был собственный стиль. Точки опоры совсем не такие, как в джазовом танце. Я растерялась. Я поняла тогда, что танец — огромный неизведанный континент; это было настоящим потрясением. Я ощутила потребность — и это чувство с тех пор меня не оставляло — понять тело: как оно устроено, как работает, как дышит, как оно связано с пространством, где зарождается движение… Мне нужно было все это выяснить, чтобы продолжить свое хореографическое образование».
Однако ее карьера танцовщицы временно прервалась: в семнадцать лет она с головой окунается в политику и возвращается к танцу лишь через восемь лет, в 1981 году. Судьба заносит ее в Сан-Франциско, где она под руководством Аарона Осборна постигает азы метода Лимона. Но сама она отдает предпочтение методу Лестера Хортона, которому учится у Беллы Левицки. «Это была крайне трудная техника, сложно организованная и требующая хорошей физической подготовки, где тело становилось почти невесомым. Помню, там чуть ли не до горизонтальных прыжков доходило. Мы должны были переворачиваться в воздухе, как это делают кошки, чтобы приземлиться на все четыре лапы. Это сочетание стихийности с педантизмом было для меня определяющим. Оно позволило мне разработать свой собственный метод, в который я постепенно включала и другие элементы вроде йоги и айкидо». Возвратившись в Лозанну (1982), Берже открывает собственную хореографическую студию, в которой начинает преподавать и заниматься творчеством, поначалу сольным. В 1983 году ее постановка Et l’ autre («И другой») получает вторую премию на Международном конкурсе хореографии в Ньоне. В том же году Берже основывает свою компанию и начинает ставить балеты совместно с другими хореографами.
«Instemps passe», написанная в 1985 году для пяти исполнителей[8] и представленная во Фрибуре, а затем в Вернье в рамках Фестиваля современного танца, лишний раз доказывает самобытность Берже. Критика впечатлена диапазоном телодвижений, обусловленных, как пишет Николь Метраль, «усилиями по производству энергии через дыхание»[9]. Этот органический подход к движению рождает танцевальные номера, исполнители которых вживаются в роль «растения или кошки»[10]. Еще один аспект, подмеченный критиками: «колдовской» эффект пьесы, связанный с намеренной повторяемостью движений. Этот эффект подчеркивается «круговым» характером музыкального сопровождения, написанного опять-таки Жан-Филиппом Эритье и представляющего собой какофонию будничных звуков (лязг металла, вой сигнализации) с вкраплением «аргентинского танго, джаза, гула тамтамов». Относительно смысла спектакля мнения расходятся. Жан-Пьер Пастори видит в нем размышление о природе времени[11]: «Люди уходят, как мгновения. Они колеблются, качаются, дрожат, подпрыгивают, падают…, повинуясь некоему сценарию, через который красной нитью проходят бег, столкновения, остановки, приходы и уходы»[12]. По мнению Брижит Керер, здесь проглядывает аллегория человеческого бытия: «Актеры танцуют жизнь — иногда порознь, иногда вместе, робко сближаясь друг с другом; но все они с маниакальным упорством повторяют всё те же движения, не в силах выйти из своей колеи». Со своей стороны, французский критик Марсель Мишель говорит о вдохновенном и чистом «поиске ритмов и движений»[13], об абстрактной и в то же время вполне материальной хореографии. Выйдя в финал престижного французского хореографического конкурса Баньоле, «Instemps passe» дает старт карьере Фабьен Берже и утверждает ее стиль, который она продолжит оттачивать и который в 2004 году сама охарактеризует как «абстрактный, материальный, чувственный»[14].
[1] Борис Князев — революционер в области обучения балетному мастерству, придумавший в 1930-х так называемый «экзерсис на полу», или «партерную гимнастику». Те балетные упражнения, которые обычно делаются стоя, он в целях укрепления равновесия и увеличения диапазона движения сустава предложил выполнять на полу, лежа на спине или животе. Обосновавшись в Швейцарии (1953), Князев учреждает Международную академию классического танца.
[2] Относительно понятия cool см. книгу Бренды Диксон Готтшилд «Африканские мотивы в американском перформансе»: Gottschild 1996 — Gottschild B. D. Digging the Africanist presence in American Performance. Westport, 1996.
[3] Voura 1966 — Voura M. La danse moderne en Suisse romande. Les espoirs de Raoul Lanvin // Feuille d’ avis de Lausanne. 19 février 1966.
[4] Parigot 1970 — Parigot P. Raoul Lanvin Colombo et Richard Collinet, présents au 4è me stage international d’ Art Dramatique et de danse Classique de Troyes // Article sans référence, début des années 1970.
[5] Джерк — танец, появившийся в Соединенных Штатах в 1960-х годах на фоне падения интереса к парным танцам. Как и твист, джерк танцуют в одиночку.
[6] Zimmermann 1970 — Zimmermann B. Raoul Lanvin: une explosion de dynamisme // TV magazine. Début des années 1970 (article non daté).
[7] Беатрис Консуэло (1932–2013), учредительница женевской Школы танца (1975) и Балета для юниоров (1980). Среди ее воспитанников много исполнителей и хореографов: Приска Арш, Аня Шмидт, Тамара Баччи, Патрис Деле, Марта Крумменахер, Сара Луди, Мод Лиардон, Кен Оссола, Зое Реверден, Грегори Батардон, Жиль Жобен и ее собственный сын Фуфуа д’Имобилите. В 1999 году она передала руководство школой своему бывшему ученику Патрису Деле, который управляет ею вместе с Шоном Вудом.
[8] Эти исполнители: Натали Фавр, Жоэль Эдигер, Лорет Шневли, Рожер Года и Фабьен Берже.
[9] Métral 1985 — Métral N. Fabienne Berger, chorégraphe: un corps pour parler // 24 Heures. 26 juin 1985.
[10] Deriaz 1985 — Deriaz F. La compagnie Fabienne Berger à Fribourg: Les effleurements d’Instempspasse // La Liberté. 15 avril 1985.
[11] Игра слов: instemps созвучно instants (мгновения, минуты). — Прим. ред.
[12] Pastori 1985 — Pastori J.-P. Danse à Vernier: Le libre parcours de Fabienne Berger // Journal de Genève. 23 avril 1985.
[13] Michel 1985 — Michel M. IIIe festival de danse contemporaine à Vernier. 4 avril 1985.
[14] Monographie sur Fabienne Berger. Collection Cahiers d’ artistes. Zurich, 2004.
Источник:
