Зачем Кабакову орден

В последнее время произошли некоторые события, которые стали предметом широкого непубличного обсуждения. Имеется в виду присуждение титулов Почетных членов Академии художеств России бывшим нонконформистам Оскару Рабину, Владимиру Немухину, Эдуарду Штейнбергу, Эрику Булатову, Илье и Эмилии Кабаковым, а также вручение Президентом России ордена Дружбы Илье Кабакову.

Эти события, по самой своей сути из ряда вон выходящие, похоже никак не комментируются в прессе, и безусловно заслуживают внимательного рассмотрения и оценки.

Вопросы, которые поднимают эти награждения находятся в разных плоскостях, как бы на разных этажах, и требуют четкого разделения. Разделение проходит, прежде всего, по линии, что означают эти события для стороны дающей, что для стороны принимающей, и что для культурного, или художественного, сообщества. Итак…

Этаж 1. Аспект общественный.(Внешний).

Для культурного сообщества эти события не означают практически ничего. Простая запоздалая констатация давно всем известного факта. Неудивительно, что и публичная реакция на них почти отсутствует.

Этаж 2. Аспект институционально государственный. (Внешний).

Со стороны дающей указанные события означают частичное ( это слово необходимо несколько раз подчеркнуть) признание. Причем, в этом частичном признаниии содержится, и это тоже  подчеркнуто, что награждаемые художники не принадлежат, или принадлежат, но не совсем, к отечественной российской национальной культуре.

И звание Почетного академика и орден Дружбы даются прежде всего не российским гражданам, а иностранцам. Знаковое расположение Ретроспективы Кабакова, на фоне которой происходят награждения, в свою очередь, очень четко фиксирует это положение. Совсем небольшая часть в Пушкинском музее (не в Третьяковской галерее!), т.е. музее западного искусства, где, почти исключительно, проходят выставки заграничных художников. Основная часть в «Гараже» на нейтральной территории Еврейской общины под кураторством иностранки Даши Жуковой и на деньги, естественно, не государственные.

Подтверждение этого двойного отношения можно найти в свежем номере журнала «Русское искусство», в котором заведующая отделом живописи второй половины ХХ века Государственной Третьяковской галереи Н.А.Александрова, рассказывая о новой экспозиции и новых поступлениях, приводит список  «выдающихся представителей московской живописной школы» от В.Гаврилова до В.Щербакова,  для которых » принципы  национальной живописи стали не только школой профессионального мастерства, но и воплощеним традиций русского искусства.» А дальше деликатно пишет, разумеется в самом положительном смысле, о художниках » именуемых мастерами «неофициального», «другого искусства», читай между строк, не принадлежащих к национальной школе и традиции.

Суммируя все выше сказанное, надо сказать, что для эстаблишмента частичное признание «наших, но не совсем», или «чужих наших», или «других наших», как хотите, есть большая победа, поскольку критический пафос проще всего притупить или обезвредить частичной интеграцией, раздачей титулов и наград.

Легко предвидеть возражение:  т.н. «другое искусство» занималось критической рефлексией «советского», а сейчас другое время и другая жизнь.

Это правда, и жизнь другая, и время другое. Только люди те же. И с тем же сознанием. И было бы крайне наивно сводить критические рефлексии Кабакова к критике советской системы или идеологии. Очень часто так делается в целях упрощения его понимания, особенно для западного зрителя. В действителности же, Кабаков продолжает в искусстве изобразительном линию критического реализма русской литературы Х!Х века, персонажи его альбомов и инсталляций прямые наследники героя «Записок из подполья»  и зеркало, которое он ставит всем нам, отражает не только специфическое советское сознание.   

Этаж 3. Аспект этический. (Внешний).

О значении последних актов для дающей стороны можно разумеется продолжать. Ясно, что ввод новых имен в пантеон искусства процесс всегда не простой и долгий. И это хорошо, что этот процесс идет. Но, у этих событий есть и другая сторона. Что они означают для стороны принимающей и как это воспринимается культурным сообществом. Почему художники, для которых одной из неписаных нравственных установок был отказ от заигрывания с любой властью,  вдруг идут ей навстречу? Почему Оскар Рабин, заслуженно обладающий репутацией одного из самых честных и порядочных в среде художников людей,   принимает титул Почетного академика Академии, действительным членом которой является Глазунов, называющий современное искусство абрамгардом? Зачем орден… Кабакову!?

 С точки зрения значительной части критически мыслящей интеллегенции принятие художниками этих титулов и наград акт… и дальше по степени нарастания или убывания эмоционального возбуждения — акт глубоко безнравственный, позорный, дискредитирующий их собственное искусство, прокламируемым или не прокламируемым пафосом которого было всегда критическое противостояние власти и эстаблишменту.

Подобные оценки раздаются прежде всего из кругов близких этим художникам, близким и по возрасту, и по тем нравственным принципам, по которым они совместно жили, и которые, по их мнению, они предали.

Это сильные объвинения. Я сам смотрю на проблему с другой стороны и подобный радикальный взгляд не разделяю, но как бы к нему не относиться, невозможно не видеть, что основания для подобных резких суждений имеются.

Если подобные оценки справедливы, как отразятся они на судьбе художников и отразятся ли вообще, сказать трудно.

Этаж 4. Аспект метафизический. (Внутренний).

Собственно он единственный, который интересует меня лично, и ради которого я пишу эти заметки.

Я далек от морализаторства или какого либо осуждения. Мне представляются слишком поверхностными упреки к нашим титулованным в непомерном честолюбии,  в мегаломании, или сведение к вполне понятной старческой жажде почестей, ведь все, о ком тут идет речь, старики от 70 до 80 и старше. Я хотел бы понять, что стоит за этим, за желанием славы, успеха, признания вообще. Я хотел бы понять зачем Кабакову орден.

Придется начать немного издалека.

Дать четкую формулировку, что такое искусство очень трудно. Одно то, что такого определения не существует, этому доказательство.

Определить, что такое художник, немного проще, хотя исчерпывающей формулы все равно не найти.

Например: художник — это мастер, создающий призведение искусства. Но поскольку неясно, что такое искусство, и что такое произведение искусства, то это, казалось бы, простое определение теряет смысл.

Можно, однако, назвать некоторые признаки художника.

Например: художник работает с физическим  материалом, который преобразует в вещь обладающую духовным размером.

Или: художник это человек формирующий представление о прекрасном.

Или человек открывающий горизонты свободы, фантазии, воображения.

Все это локальные признаки, применимые то к одному, то к другому. Есть, однако, один признак общий, для всех, от Леонардо до Похитонова. Художник — это человек одержимый Бессмертием. Это та скрытая болезнь, которая приводит к тому, что человек вообще становится художником.

А кто, в таком случае, это бессмертие обеспечивает?

Поскольку бессмертие находится за пределами нашей земной жизни, то обеспечить ее может только какая-то Высшая, трансцедентная инстанция. Каждый эту инстанцию понимает по-разному. Для одних это Бог, для других — Мировой разум, для третьих — История искусства, для четвертых — Гройс, и т.д.

Проще всего вопрос бессмертия решается для художников типа Шварцмана, которые убеждены, что имеют прямой выход к Богу. Для таких любые титулы и награды смехотворны. Они творят по прямой диктовке Свыше. Проблема только в том, что их вера слишком уж напоминает безумие пациентов психбольниц, убежденных что они Наполеоны.

Для подавляющего же большинства художников необходимы какие-то реальные подтверждения их причастности к бессмертию. Те, что попроще, вроде Глазунова, Шилова и др. удовлетворяются  инстанцией пониже, знаменитой уваровской формулой, например. Это тоже трансцедентная инстанция, но у нее есть реальные земные делегаты в виде царей и церковных иерархов. Близость к ним, их одобрение, является для них индульгенцией бессмертия.

Ну, а как с теми, кто подозревает, что подлинным Высшим Инстанциям глубоко безразлична вся эта мышиная возня внизу, что достучаться до них, убедить их в том, что именно они достойны бессмертия, никакими личными усилиями невозможно? Как с Кабаковым и Булатовым?

Было бы бестактной самоуверенностью отвечать за них. Тем не менее, кое что сказать можно. То, что, например, никто из удостоенных не отказался принять титулы и награды означает, что ничего предосудительного или безнравственного они в этом не обнаружили. Наоборот, и это тоже можно с полной уверенностью утверждать, они понимают эти награды, как акты признания. Признание же, в этой борьбе за бессмертие, видится, как узловая станция на пути к Конечной.

Когда-то давно, в другой жизни, тот же Кабаков говорил, что художник — это проститутка, кто ему заплатит, с тем он и спит. Я решительно не согласен с таким определением. Художник это вовсе не какая-то проститутка, художник — это проститутка метафизическая! ( Вот вам еще одно, согласен, может быть слишком романтическое, определение художника). Деньги для него вторичное, признание — вот та валюта, за которую он продается.  

Шутки в сторону, однако.Только через многоуровневое признание, начиная от государственных структур, до признания многочисленных культурных институций — музеев, библиотек, издательств, галерей, СМИ в первую очередь, институт критики, через экономические рычаги, каковыми является рынок и т.д. и т.п. можно, теоретически, обеспечить бессмертие в культуре, а через него вырвать у Высших Инстанций и личное бессмертие.

Возможно ли это? Говоря словами поэта — «что я скажу вам на это в ответ, может быть да, а может быть нет»…

Ну, а если нет, стоило ли вообще огород городить?

А?   

Источник: polit.ru