Сегодня мы вспоминаем выступление Владимира Пастухова, которое он провел в рамках «Публичных лекций Полит.ру» в июне 2020 года. Мы публикуем лишь часть лекции Пастухова. Полный текст и видеозапись выступления можно найти здесь.
Что такое право? Нужны ли ему «скрепы»? Что самое главное в любом праве? Пастухов не берет классический подход к нормализации права: «кругом произвол — правосудия нет — но суд должен стать независимым и все будет хорошо». Он говорит о философском осмыслении юридических проблем.
Владимир Пастухов — политолог, публицист, старший научный сотрудник Университетского колледжа Лондона.
10 марта в клубе «Клуб» в Москве в рамках проекта «Публичные лекции Полит.ру» пройдет презентация новой книги Демьяна Кудрявцева. Вход свободный по предварительной регистрации.
Я собираюсь говорить о философии права, хотя она мало кого интересует. Я считаю, что именно в этом месте у нас случился самый большой разрыв. К огромному сожалению, у нас философы очень редко снисходят до практических проблем права, и, к такому же сожалению, практикующие юристы редко восходят до философского осмысления тех проблем, с которыми они встречаются. И в этом месте образовался очень серьезный разрыв, который я всегда пытаюсь восполнить, потому что занимаю какое-то странное промежуточное положение между философами и практикующими юристами.
Если с этой точки зрения посмотреть на всё происходящее, то возникает первый вопрос, самый важный: а что, собственно, такое — право? Причем все думают, что знают ответ, а на самом деле ответ на этот вопрос не знает никто — ни в России, ни в мире.
Но если бы я хотел дать определение права в философском смысле этого слова, то сказал бы, что право — это цивилизационная скрепа. Право — это определенный феномен, который скрепляет цивилизацию, который является одним из ее системообразующих блоков.
Довольно смешно, потому что мы постоянно ищем скрепы для нашей русской цивилизации, и сменяющие друг друга в постсоветский период администрации сначала Ельцина, потом Путина искали эти скрепы то в духовности, то в бездуховности, бог знает где. А скрепа эта лежит на полу, под ногами. При этом ее попробуй подними. Не отними, а подними. Оказалось, что ее вроде бы все видят, а поднять не могут, потому что она прибита к полу очень большими гвоздями русской ментальности. Она на виду, но взять ее невозможно.
***
Язык, религия/идеология и право — это те три основания, на которых держится любая цивилизация. При этом, в общем и целом, эти три оси кажутся очень разными, а на самом деле они имеют между собой нечто общее. Все они так или иначе задают какой-то код, норму поведения.
При ближайшем рассмотрении язык является, в некотором смысле, вещью, которая кодирует наше мышление. И в этом смысле язык является нормоустанавливающей вещью. Я не буду в это вдаваться более подробно, но в оправдание скажу, что это не мое открытие. Соответственно, понятно, что религия тоже устанавливает этическую норму, в конечном счете. Я не хочу у Бергсона отнимать какие-то лавры, желающие могут об этом много чего у него прочитать, но понятно, что религии и идеологии задают определенную этическую норму, которая тоже определяет параметры поведения. И точно так же право тоже задает, естественно, норму поведения. Но, в отличие от этики, не внутреннюю, а внешнюю.
И если мы говорим о праве как о третьей оси координат, вокруг которой строится цивилизационное пространство, то оно важно тем, что право задает ту внешнюю форму, которая, в некотором смысле, является естественной. Оно задает регулирование человеческого поведения с той стороны, с которой человек соединен с природой.
***
Поскольку право, в моем представлении, является существенным свойством любой цивилизации, то, соответственно, если цивилизация на эту ногу проседает, то она хромает. То есть она не является полноценной. И, конечно, я не мог не обратить внимание на высказывание Путина о том, что Россия является цивилизацией. Оно вызвало много споров и непонимания. Я же приблизительно 30 лет отстаиваю позицию о том, что Россия представляет из себя самостоятельную цивилизацию, вторичную по отношению к Европе, относящуюся к европейской семье цивилизаций, но тем не менее достаточно обособленную культурную общность. Но тогда надо все-таки, сказав А, сказать и Б: к сожалению, Россия — это в определенном смысле чуть-чуть ущербная цивилизация, поскольку исторически всё время хромала на одну из своих трех важных ног. Это не сегодня, вчера или даже позавчера появилось. Это отсутствие развитого правового сознания, в первую очередь, правовой чуйки, пренебрежение правовым проходит через всю русскую историю. Оно появилось не при Путине, не при Ельцине, не при Горбачеве, не при Брежневе. Это некая дефицитная вещь, которую мы у себя, в своих родных местах, в отличие от нефти, добыть не можем. Это импортный товар. Но импортозамещение тут не очень работает.
Если мы говорим о том, что право объективно, что оно существует как бы вне нашей воли, вне нашего воображения, мы можем только его вычислять, то мы должны сказать о том, что является главным свойством права. Потому что у права, как и у любого явления, десятки свойств. Но мы должны выбрать какое-то главное из них, потому что от этого зависит дальнейшая приоритизация практическая всего того, что мы делаем. И в этом смысле главным и сущностным свойством права является его формальность. То есть право существует постольку и настолько, поскольку оно формально.
Право — это всегда определенная процедура, это всегда определенная механика, это всегда набор каких-то ритуалов. Почему это так важно? Потому что иначе мы не можем сцедить эту объективность в субъективном. Особенность права, как и любой человеческой деятельности, в том, что оно как бы существует внутри нашей деятельности. Наша деятельность субъективна, потому что реализацией правового занимаются десятки и сотни миллионов людей, каждый из них действует по своему усмотрению, со страстью, умыслом и так далее. И при этом из всей многообразной субъективной деятельности каким-то образом нужно отжать ту самую объективность права, те самые математические пропорции справедливости, которые не зависят ни от какого субъективного фактора. По сути, это такая машина для дистилляции, некий гигантский правовой механизм, который на входе получает кучу субъективного, а на выходе он должен получить совершенно объективный результат.
***
Превращение человеческой жизни в логический фарш — в этом и есть смысл любой развитой правовой системы.
Таким образом, если вы спросите меня, что есть главное в праве, я вам отвечу: в праве главное — процедура. В праве главное — определенная способность к правовому логическому мышлению. Именно поэтому Берман, который успел еще почитать лекции, даже приехав в горбачевский СССР, и который является одним из ведущих философов права в ХХ веке, написавшим книгу «Западная традиция права», полагал, что главное в праве — воспитание особой касты людей, обладающих профессиональным правовым сознанием. Воспитание этого профессионального правового сознания — очень сложная, специфическая вещь. Потому что — поверьте мне, я сам принадлежу к числу этих психически не совсем здоровых людей, которых мы называем юристами, — настоящий юрист (не то, что принято сегодня называть юристами в нашей замечательной стране) — это, к сожалению, всегда человек ущербный.
Потому что он смотрит на мир всегда через очень узкую щель нормативистского сознания. То есть он смотрит и оценивает любое явление только с точки зрения того, как оно может быть описано той или иной правовой нормой. И именно эта способность воспринимать мир через норму, интерпретировать всё, что происходит вокруг, нормативистски, и есть суть профессионального правового сознания. И на наличии касты людей, которые смотрят на мир подобным образом, держится современная правовая система.
Соответственно, если у нас этот слой либо не возник, либо по каким-то причинам стал деградировать, то никакие другие способы исправления «правового косоглазия», кроме как восстановление его, нам не помогут. И если театр начинается с вешалки, то, парадоксальным образом, нормально функционирующая правовая система, та правовая система, которая как раз и является одной из трех ног здоровой цивилизации, начинается с университета. Опять-таки, не я об этом сказал, об этом написал Берман, который считал, что возникшие университеты и создали европейское право в том виде, в котором мы его знаем.
***
В общем, очень бы хотелось, чтобы во всех бедах произвола в России был виноват исключительно Путин и его режим, но, к сожалению, в действительности это не так.
Почему это важно? Если своей целью поставить просто устранение Путина и режима, и на этом поставить точку, то с вероятностью 99,9 %, если не упадет еще какой-то метеорит, в следующей итерации будет еще более худший, еще более неправовой режим. Потому что он вырастает из культуры, а не наоборот. Он вырастает из той почвы, которая нам так хорошо знакома, и не поменяв что-то здесь, мы вряд ли добьемся другого результата.
Второй вывод: если мы сейчас попытаемся внедрять сначала права, справедливость, формализм, и равенство всех перед законом, не в шутку, а всерьез, то мы обнаружим, что 90 % населения, мягко говоря, этому не рады. Представление о том, что достаточно произнести слово правды и все сразу поймут, что это истина, — оно, мягко говоря, легковесно. Значительная часть населения готова принять правовое государство только в такой степени, в которой оно будет накладывать обязательства на всех других, кроме этой самой части.
Соответственно, перед нами стоит серьезный вопрос — о субъекте этой реформы. Понятно, что реформа должна касаться изменения наших культурных приоритетов. Она должна затрагивать наши ценности и корректировать их. Если та правовая реформа, о которой мы говорим, не будет затрагивать какие-то базовые культурные ценности русского народа, она будет провальной, какие бы красивые формулы мы ни рисовали. Но если мы ставим такую амбициозную цель, как провести аксиологическую коррекцию, то есть корректировку базовых культурных ценностей, то мы должны быть готовы к тому, что люди будут не очень готовы меняться. И, соответственно, это должно быть им навязано.
Чтобы это могло быть им навязано, для этого должно сформироваться активное меньшинство, которое понимает, что нужно делать, которое имеет политическую волю для того, чтобы это делать, ну и некую, я бы сказал, религиозную одержимость этой идеей внедрения правовых начал. Тут, в конечном счете, без какого-то количества Ли Куан Ю обойтись очень трудно. И вот именно формирование такого ядра, которое было бы ориентировано не просто на борьбу за свободу и демократию, а на то, чтобы решить главный вопрос России (у нас есть огромный дефицит правового, в самом широком смысле этого слова), необходимо. Меня больше всего и волнует то, что в среде русской оппозиции существует очень легковесное понимание того, что такое право, какова его роль в обеспечении нормального функционирования общества, в обеспечении демократии, и насколько сложны все эти категории.
С моей точки зрения, единственным и главным лозунгом должен быть лозунг правового государства. И он гораздо важнее, чем лозунг демократии, на мой взгляд. Потому что если есть правовое государство, то рано или поздно оно обрастет демократией. А если появляется демократия, но нет правового государства, то наверняка эта демократия деградирует в течение нескольких лет в диктатуру. Нигде иначе не было.
Источник:
