Завтра, 4 марта, в 14:00 в Тверском суде пройдёт суд по продлению меры пресечения Сергею Зуеву. Публикуем цитаты из декабрьской речи Зуева, в которой он объясняет, почему ему так важно находиться дома с семьей. Сергея Зуева обвиняют в мошенничестве в особо крупном размере, по «делу Минпросвещения» — хищений денег, выделенных в рамках проектов «Учитель года» и «Образование».
Ваша честь, у меня будет три тезиса.
Первый тезис связан даже не с моим физическим состоянием и реальным самочувствием, а, скорее, о близких людях, которые находятся от меня в очень существенной зависимости.
Я уточню.
Наш младший сын тринадцати лет — Глеб, он инвалид. Он аутист не говорящий. Или говорящий очень плохо и очень мало.
И в этом смысле у него сейчас тринадцатилетний пубертатный возраст, как говорят врачи, у него выбор: либо он начнет дальше развиваться, либо окончательно останется в том состоянии, в котором до сих пор пребывал — в состоянии четырехлетнего ребенка. Возможно, у него начинает пробиваться речь. Из-за нарушения привычной среды общения ему вынуждены сейчас начинать давать тяжелые нейролептики. Это дорога в один конец, ваша честь.
Если он [сын] некоторое время будет пить тяжелые нейролептики, то никаких других вариантов, кроме как продолжать их давать на протяжении всей жизни, у нас не будет. Меня это крайне волнует.
В зависимости от меня находится еще одна жизнь и еще одно здоровье.
Второй момент — это мои родители. 27-й и 37-й год рождения означает, что 94 года. Они молодцы, они держатся. Но ситуация очень хлипкая. Я очень опасаюсь, что то, что они не могут сейчас со мной видеться и каким-то образом не могут постоянно взаимодействовать, может закончиться очень плохо. Я не буду говорить, чем просто, чтобы не накаркать эту беду.
Но мне кажется, что это очень важный момент то, что я говорю в данном случае даже не про свое здоровье, а про людей, которые завязаны на меня по жизни.
Доводы следствия и мое к ним отношение.
Я с уважением отношусь к следствию и всячески пытался помогать.
Пару раз отказывался от госпитализации для того, чтобы участвовать в следственных действиях. Я не думаю, что ко мне могут быть претензии в этом отношении. Теперь мне говорят, что сейчас активная стадия и интенсивное следствие. Начиная с 9 ноября по настоящий момент — 21 декабря, то есть за полтора месяца, у меня была одна 15-минутная встреча даже не со следователем, а с его представителем.
О какой интенсивности, по крайней мере, в отношении меня, может в данном случае идти речь? Не очень понятно.
Давление, которое я якобы могу оказать на свидетелей.
Вообще, если говорить чисто технически, то домашний арест более жесткий, чем мое нахождение в данном случае в СИЗО. Потому что здесь возможны письма.
Я люблю переписку. А находясь дома под теми условиями, в которых я там находился, я никакой переписки вести не мог. Никаких телефона, почты, писем и так далее.
Безусловно, мне лучше находиться дома и я поддерживаю просьбу моих защитников, но если говорить чисто технически, то возможностей влияния при наличии возможности переписки, больше здесь, чем под домашним арестом.
И третий момент.
Мои медицинские диагнозы не находят подтверждения — это очень странный тезис.
Три операции за год: первая в феврале на сонную артерию на фоне
риска инсульта; вторая в августе: мне ставили протез в правую бедренную артерию, то есть я очень плохо хожу; третья совсем недавно, 20 октября, когда мне делали фактически операцию на сердце.
Я надеюсь, это такие медицинские факты, которые трудно отрицать. На основании этих безусловных событий, очевидно, можно делать какие-то выводы о реальном состоянии здоровья, которое у меня сейчас есть. Целый букет диагнозов, которые в том числе, подтверждаются справкой ФСИН из медсанчасти.
И ухудшение, несмотря на помощь врачей, которым я очень благодарен. Они делают все, что могут. Но артериальное давление продолжает ухудшаться.
Практически каждый вечер у меня гипертонический криз.
Поскольку здесь вечером никого не дозовешься, то мне помогают соседи по камере. Но 170-180, это минимальное давление, которое у меня возникает в 8-9 часов вечера. Иногда взлетает за 200.
Честно говоря, я очень опасаюсь, что в какой-то момент артерии просто могут не выдержать, с учетом того, что врачи говорили, что мне предстоят еще какие-то операции.
Итого, я подвожу итог.
Ваша честь, от меня зависят очень близкие мне люди. Мое присутствие дома является для них критически важным.
Второй момент, честно говоря, доводы следствия о необходимости содержания меня под стражей, не находят подтверждения.
И третий момент — мои медицинские показатели, действительно, имеют динамику к ухудшению.
Я вас прошу рассмотреть эти обстоятельства и прислушаться к доводам моих защитников, позволить мне хотя бы перейти под домашний арест, чтобы часть этих рисков могла быть снята. В том числе, кстати говоря, в интересах следствия.
Благодарю вас.
Первоисточник группа В поддержку Сергея Зуева и Кристины Крючковой #зашанинку
Источник:
