Егор Седов — сын крестьянина из деревни Чурилово Юрьев-Польского уезда Владимирской губернии.
В 1907 году 24-летний Егор Седов женился, в родилось пятеро детей. В послереволюционные годы церковность семьи Седовых вызывала насмешки. Егора Седова прозвали монахом. «Монахи не женятся», — отвечал он резонно. В конце 1920-х годов он был избран старостой лыковской церкви.
Егор Седов был высокого роста, крепкого сложения и здоровья, хорошим хозяином и заботливым семьянином. Хозяйство у него было большое: две лошади, корова, огород, пасека. По советским меркам оно оценивалось как середняцкое. Оно требовало постоянного приложения труда. Работали тоже всей семьей, дети сызмала помогали взрослым. Урожаи на их участке всегда были лучше, чем у соседей. «У всех не уродилось, а у нас уродилось», — вспоминала его дочь.
Когда начались аресты духовенства, дом Седовых часто стали посещать священники и монахи, в основном изгнанные из храмов и монастырей, в поисках временного крова, пищи и утешения. Приходили в сумерках, чтобы никто не увидел. Огород у Седовых был очень большим. Гости уходили на пасеку и молились там без свидетелей.
Егор Седов был близким человеком и преданным помощником епископа Афанасия (Сахарова). После ареста епископа Афанасия за проповедь в церкви с. Лыкова приходское собрание храма 15 февраля 1926 года уполномочило Егора Седова ходатайствовать перед Владимирским ОГПУ об освобождении епископа. В марте следственное дело было прекращено, еп. Афанасий освобожден. Приезжая во Владимир, Егор Седов всегда останавливался на ночь в доме владыки. И епископ Афанасий, когда позволяли дела, приезжал к Седовым. Служил в лыковской церкви, гостил в Чурилове.
Несомненно влияние епископа Афанасия на формирование церковной ориентации Егора Седова. Они были одного духа: лыковский храм никогда не был обновленческим, и несколькими годами позже Егор Седов стал относить себя к непоминающим.
С 1927 года епископ Афанасий находился в заключении; Егор Седов переписывался с ним, посылал необходимые вещи, продукты и деньги. Снабжал продуктами священнослужителей, заключенных в тюрьмы г. Владимира, помогал приходским священникам Владимира и Юрьева-Польского. Он узнавал о них и привозил им мед со своей пасеки, картофель и другие продукты. Бывало, подъезжает он к дому, стучит. Матушка выглядывает с испугом: «Кто это?» Отец посмотрит и говорит: «Отворяй, свой». А Егор Седов сбросит с телеги привезенное у дверей или у калитки и — дальше в путь. А в доме его запасы не убавлялись, на всех хватало, и семья была всегда сыта. Бог посылал достаток.
В колхоз Егор Седов никогда не вступал. В период коллективизации его двоюродный брат служил уполномоченным от сельсовета по деревне Чурилово. Церковность Егора Седова и благополучие его семьи вызывали неприязнь брата-уполномоченного.
В 1932 году брат ходатайствовал о том, чтобы Егору Седову было дано такое твердое задание, выполнить которое он бы не смог и после этого был бы раскулачен. Ходатайство было удовлетворено, и Егор Седову осужден на один год исправительно-трудовых работ, а все его хозяйство конфисковано. Семья осталась без кормильца и без средств существования. Жене пришлось искать помощников пахать землю.
Старшая дочь Мария вышла замуж за прихожанина лыковской церкви. Они венчались, несмотря на издевательства и насмешки жителей села. Зять советовал уехать из Чурилова. Предложил поселиться в Ярославле. Семья переехала, дом нашли за Волгой. Но жить там оказалось очень тесно и трудно, и работа нашлась только на другом берегу. Зять пошел советоваться к батюшке: куда переехать? Тот сказал: «Переезжайте в Тутаев, у меня там знакомые есть. Купят они вам дом, деньги отдадите после». Так и сделали.
В 1933 году, после окончания срока заключения, Егор Егорович тоже не захотел возвращаться в деревню Чурилово, но не поехал и к родным. В деревне Козлово Ростовского района Ярославской области он нашел работу, позволившую выплатить долг за покупку дома в Тутаеве: он нанялся в пастухи и работал столько времени, сколько потребовалось для собрания необходимой суммы. В 1936 году на заработанные деньги он выкупил дом и сам переселился туда. В Тутаеве его дочь Анфиса работала на фабрике «Тульма». Егор Седов также устроился на эту фабрику — ухаживать за лошадьми. Дочь Серафима рассказывала: «Бывало, придет отец на конюшню, а лошади, как услышат его голос, так все заржут! Его и лошади любили».
Поселившись в Тутаеве, Егор Седов стал прихожанином Воскресенского собора. В отличие от многих непоминающих, он никогда не оставлял церковное богослужение и храм, более того, хорошо читая по-церковнославянски, он часто, особенно в будние дни, прислуживал псаломщиком. Тогда же познакомился Егор Егорович с членами подпольной общины старо-тихоновской ориентации (непоминающих) при храме в селе Котово Угличского района. Когда в Котово переехал епископ Василий (Преображенский), Егор Седов стал иногда участвовать в тайных богослужениях архиерея.
В его доме по-прежнему останавливались и кормились изгнанные монахи и репрессированные священники, любили ходить к нему и нищие.
24 декабря 1943 года Егор Седов был арестован сотрудниками 2-го отдела УНКВД. Причиной ареста и основанием для обвинения явились показания ранее арестованного иеромонаха Дамаскина (Жабинского), очень часто бывавшего у него в доме, и собранные после этого агентурные сведения. Егора Седова обвинили в антисоветской деятельности, участии в работе контрреволюционного подполья, нелегальном сотрудничестве с епископом Василием (Преображенским), в проведении нелегальных религиозных обрядов.
Он был допрошен шесть раз. Следствие длилось 11 месяцев, а допросы — от двух до шести часов. Но ни в какой форме не согласился Егор Седов приписать себе проведение антисоветской деятельности: «В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю. Ни в какой антисоветской организации церковников я не был и антисоветской пораженческой агитации не проводил, клеветы на руководителей советского правительства не высказывал, ничего плохого против соввласти не говорил и фашистскую Германию не восхвалял.
Я говорю правду и еще раз подтверждаю, что никакой антисоветской работы не проводил, и соработников у меня не было.
Я говорю правду и больше мне говорить нечего, так как никакой антисоветской деятельностью я не занимался.
Виновным себя ни в чем не признаю», — свидетельствовал он на каждом допросе.
Не назвал он также никого из своих знакомых: «Близких знакомых у меня нигде нет». Следствие настаивало:
— Кто такая Анна Федоровна, проживающая по адресу: г. Загорск, Горбушинская, д. 18?
— Я не знаю.
— Адрес записан вами, почему вы не знаете своих знакомых?
— Да, адрес записал я, но не знаю, зачем его записал, и кто такая Анна Федоровна, сказать не могу.
— Назовите церковников, с которыми вы вели антисоветскую работу.
— Таких знакомых у меня нет, так как антисоветской работы я не проводил.
Когда встал вопрос о епископе Афанасии (Сахарове), Егор Седов, не скрывая того, что всем известно, предложил версию, полностью скрывающую подлинную историю и содержание дорогих ему отношений:
— Кто такой Сахаров Афанасий Григорьевич?
— Сахаров Афанасий Григорьевич — священник. До войны он проживал в Карело-Финской АССР и затем при эвакуации переехал на жительство в г. Ишим Омской области. С ним я познакомился лет 20 назад, когда он служил священником в г. Владимире Ивановской области. Тогда я возил продавать картошку и останавливался в их доме ночевать. Его мать всегда покупала у меня картошку, и через нее я познакомился с Сахаровым.
Однако Егор Седов не счел возможным даже перед следствием покривить душой относительно своего отношения к репрессированному владыке:
— Следствию известно, что епископа Афанасия вы намеревались взять на содержание и добивались разрешения на въезд его в Ярославскую область, выдавали за своего родственника. Какую цель вы этим преследовали?
— Да, действительно, я имел намерение взять Сахарова к себе на содержание, чтобы облегчить его материальное положение, так как он писал мне, что в Омской области он живет плохо. Пропуск я ему получил и послал в г. Ишим. В заявлении о выдаче пропуска Сахарову на проезд ко мне я назвал его родственником, но с какой целью это сделал, не знаю сам.
— Вы уклоняетесь от ответа и не хотите рассказать правду о своей связи с Сахаровым по антисоветской работе. В чем же заключается в действительности причина намерения Сахарова приехать в Тутаев?
— С какой целью Сахаров намеревался приехать на жительство в Ярославскую область, мне не известно. Оказывая ему помощь в этом, я преследовал только одну цель: обеспечить спокойную старость своему близкому знакомому, которого я ценил не менее, чем близкого родственника.
Несмотря на давление, следствию не стало известно ничего нового ни о том, что в доме Седовых постоянно бывали репрессированные священники, ни о совершении тайных богослужений, ни о помощи репрессированному духовенству.
7 октября 1944 года по приговору Особого совещания при Народном комиссариате внутренних дел СССР Седов Егор Егорович был освобожден, срок предварительного заключения был зачтен в наказание.
Выйдя из тюрьмы, Егор Седов узнал, что епископ Афанасий арестован в Ишиме незадолго до него и все хлопоты о переводе владыки в Тутаев остались напрасными. Еще почти десятилетнее заключение в лагерях ожидало больного архиерея. Десять лет Егор Седов продолжал свою энергичную деятельность, добиваясь освобождения епископа. Он писал ходатайства во все инстанции, консультировался с юристами.
Через три года епископ Афанасий был признан инвалидом, но содержался в лагере. 5 марта 1952 года, по окончании срока заключения, Особое совещание при МГБ СССР приняло постановление об освобождении владыки и направлении его в дом инвалидов под надзор МГБ. Но лишь еще через два года, 18 мая 1954 года, епископ был перевезен в Зубово-Полянский дом инвалидов, где его смог навестить Егор Седов.
Вернувшись, Егор Седов сразу стал прилагать все усилия, чтобы наконец исполнить свое горячее желание освободить епископа, начал вновь ездить в Москву, подавать ходатайства. Наконец в марте 1955 года ему удалось забрать совершенно больного епископа Афанасия из дома инвалидов, взяв его на поруки. Епископ был в полном изнеможении, едва ходил. Егор Седов бережно привез его в Тутаев, к себе домой. До конца октября прожил владыка в его доме. После отъезда епископа Афанасия во Владимирскую епархию связь их по-прежнему не прерывалась. Когда мог, ездил Егор Седов во Владимир, привозил все необходимое для владыки. Когда не мог, писал письма и посылал посылки. И владыка писал в ответ, посылал и посылочки к праздникам.
В 1950-х годах Егор Седов стал старостой Воскресенского собора в Тутаеве. С любовью заботился он о храме, преодолевая чинимые препятствия и многие скорби. Когда после смерти Егора Седова старостой собора предлагали стать его дочери Анфисе, сестра Серафима отговаривала ее: «Не вставай — будешь плакать, как тятя».
В 1959 году во время ремонта стены храма Егору Седову на голову упали три связанные между собой лестницы. Он домой дошел сам, но после слег. Проболел около года. Сначала надеялся поправиться, писал епископу Афанасию, что очень хочет приехать, но не может — нет сил, звал владыку в гости, просил прислать рецепт сердечного лекарства, а то что-то у врачей не получалось подобрать, как следует.
Выздороветь не удалось. «Тятя болел очень шибко, — писала владыке дочь Серафима, — он у нас никогда не охнул, был большой терпеливец. А было ему ни сидеть, ни лежать — была водянка и нарывы. Тятя все просился: „Отпустите, отпустите меня“, а я ему говорю: „Куда тебя отпустить?“ Говорит: „Домой, на тот свет“, все говорил, не один раз, все просился, говорил: „Мне здесь надоело, там лучше“. В 10 часов вечера кричал: „Ангел! Ангел!“, а на другой день помер».
Скончался 16 декабря 1960 года. Отпевали его на Николу два священника, диакон и все певчие. Егор Седов был погребен на Тутаевском городском кладбище.
Источник:
