Емилиан Киреев — крестьянский сын из села Кузмина Ардатовского уезда Симбирской губернии в крестьянской семье С раннего детства часто ходил в храм, а когда подрос, то не увлекался мирскими развлечениями, а хотел посвятить себя служению Богу.
По настоянию отца, в 18 лет, в 1921 году, вступил в брак, хотя и не хотел жениться, переживал и плакал, но отец был неумолим. После женитьбы Емельян Киреев стал отпрашиваться у жены в монастырь и, получив согласие, ушел. В 1922 году монастырь, где жил Емельян, закрыли. Он вернулся домой и стал трудиться в своем хозяйстве.
В 1928 году переехал в город Алатырь, где служил псаломщиком при храме. В его родном селе узнали, что он стал служить в церкви, и председатель колхоза донес на Емельяна в НКВД. В 1929 году, Емельяна пришли арестовывать, но случайно его не оказалось дома. Тогда, скрываясь от ареста, они с женой уехали к его брату Ивану, в посёлок Риддер (ныне город в Казахстане). Работал в леспромхозе, потом конюхом в совхозе «Каратал».
Средств для жизни семьи не хватало, от голода тяжело заболела их дочь Анастасия. Жена брата Емельяна потребовала, чтобы они уехали. После выздоровления Анастасии они отправились в обратный путь на родину. По дороге у них украли все деньги. Одна добрая женщина позвала их в местный совхоз. Здесь Емельян устроился работать конюхом. Условия жизни были очень суровыми, они голодали. Однако вскоре им из дома выслали деньги на дорогу, и семья вернулась на родину.
В 1930 году Емельян был рукоположен во диакона. Служил диаконом в селе Еловка (недалеко от Барнаула) Алтайского края. В 1932 году рукоположен во священника епископом Чебоксарским Памфилом (Лясковским).
С 1932 года служил в храме села Любимовка, с 1935 года — селе Ичиксы и с 1936 года — в Ахматове Алатырского района Чувашской АССР. Затем служил в храме во имя архидиакона первомученика Стефана города Алатыря. Служил он здесь вместе с настоятелем, протоиереем Василием Покровским и диаконом Феодором Тарентиновым. Емельян был ревностным молитвенником, оказывал помощь нищим и странникам. Его неоднократно вызывали в районное отделение НКВД, где принуждали отречься от священства.
Из воспоминаний дочери Анастасии: «Однажды отец молился ночью на коленях, и вот слышим, — у нас отдирают доски на чердаке и вот-вот зайдут к нам. Все испугались, а он как стоял на молитве, так и остался. А утром посмотрели — на чердаке все было в порядке».
Однажды, когда он молился, домашние его услышали, что к их дому подъехали на лошадях, остановились и разговаривают. А отец Емелиан не обратил на это ни малейшего внимания и продолжал молиться. Утром домашние вышли на крыльцо, но никаких следов не было видно, повсюду лежал нетронутый снег. Будучи ревностным молитвенником, о. Емелиан был и ревностным исполнителем заповедей Христовых. Он любил всех без лицеприятия — и богатых, и нищих, он помогал всем, всякого старался утешить, плакал с плачущими, радовался с радующимися. Он подавал всем нищим, каких встречал, и привечал всех странников, какие к нему приходили.
Его часто вызывали в райотдел НКВД, держали подолгу на допросах. Его то пугали, то стыдили, что он, мол, «такой молодой и не хочет работать, а вместо этого обманывает людей и этим зарабатывает деньги». Предлагали написать, что «Бога нет и религия — это обман». В обмен на это ему предлагали хорошую работу и зарплату. На все подобные предложения о.Емелиан неизменно отвечал: «Хоть сейчас меня забирайте, но от Бога я никогда не откажусь».
Когда о. Емелиан шел на эти встречи в НКВД, он всегда был готов к аресту и брал с собой мешочек с сухарями, который оставлял своей старшей дочери Анастасии, сопровождавшей его во время этих визитов в НКВД.
В 1940 году власти потребовали от священников уплаты повышенного налога. Прихожане организовали сбор средств и внесли требуемую сумму. Тогда Емельян был обвинен в принудительном сборе средств для церкви и приговорен к шести месяцам исправительно-трудовых работ. После отбытия срока наказания он снова вернулся к священнослужению.
В 1941 году власти г. Алатыря решили закрыть Стефаниевскую церковь, которая была последним действовавшим в городе храмом. Поводом к закрытию был непомерный налог, начисленный на обоих священников этой церкви, который они не могли уплатить. Церковь была закрыта.
Диакон Феодор Тарентинов, который был связан с НКВД, написал донос на о. Емелиана и о.Василия, что они «в проповедях призывали народ не верить советской власти» и т. д. И 25 июля 1941 года о. Емелиан был арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности и заключен в 3-ю тюрьму НКВД г. Алатыря. Виновным себя не признал. Проходил по групповому делу «Дело священников Василия Покровского и Емилиана Киреева, г.Алатырь, 1941 г.» О. Емелиан был допрошен в день ареста. Следующие допросы состоялись 3, 4 и 9 августа.
Из протокола допроса 4 августа:
— Вы в марте 1939 г. в полевой церкви среди верующих открыто высказывали: «Безбожники погибнут, и они достойны геенны огненной»… Вы признаете это?
— Нет, не признаю, я так среди верующих не говорил. Я говорил: «Как мы, христиане, должны исповедывать истинную веру и любить друг друга! Не завидовать, не красть, не обманывать и никого не обижать. Верить в Бога Иисуса Христа, соблюдать посты по Закону Божию. Не желать ближнему того, что самому не нравится. Соблюдать праздничные воскресные дни, в которые трудом заниматься грешно. Почитать среду и пятницу, как постные дни — не есть мясной пищи». Больше я ничего не говорил.
— В марте месяце 1939 г. среди монашек, проявляя свое недовольство Советской властью, говорили: «Я избранник Божий, потому я и служу, и меня арестовать никто не может». Вы подтверждаете это?
— Нет, не подтверждаю. Я этого не говорил, т.к. я все время ожидал ареста — в порядке очереди, потому что всех служителей культа уже арестовали…
Из показаний свидетелей:
«В последних числах января 1941г., когда принесли извещение об уплате налога, … Киреев среди присутствующих верующих в церкви со злобой во всеуслышание сказал: «Граждане, так и так, будем мы служить или не будем служить, все равно нас [Покровского и Киреева], посадят в тюрьму, — такое время сейчас пришло, так сказано в Писании Божием, — так пусть меня возьмут из алтаря, прямо с престола, арестуют, но я буду служить до конца».
Этими словами Киреев в верующих возбудил гнев против Советской власти, и они плакали, не желая расставаться с церковью и с попами Покровским и Киреевым. Верующие после этого заявили: «Служите, батюшки, мы вас поддержим и будем за вас хлопотать, чтобы с вас налоги сняли».
11 сентября был арестован еще один обвиняемый по этому делу — Подрезов, пенсионер. 21 сентября он дал показания, что священники Покровский и Киреев являются руководителями к/р организации. Однако в дальнейшем Подрезов на очной ставке с о.Емилианом отказался от своих показаний. 23 сентября следствие было окончено.
10 октября всем троим обвиняемым было предъявлено обвинительное заключение. 18 октября 1941 года Судебная Коллегия по уголовным делам определила обвинительное заключение утвердить, и на 30 октября было назначено судебное заседание.
Священники мужественно отрицали обвинения в антисоветской агитации. После совещания суд приговорил всех троих к расстрелу. Кассационная жалоба в Верховный Суд РСФСР о пересмотре приговора не была удовлетворена.
30 октября 1941 года Судебной коллегией по уголовным делам Верховного суда Чувашской АССР приговорен к расстрелу с конфискацией имущества по обвинению «в участии в антисоветской группе, враждебном отношении к советской власти, использовании религиозных предрассудков масс; среди населения занимался антисоветской агитацией».
Расстрелян 26 декабря 1941 года в 19 часов 30 минут вместе с протоиереем Василием Покровским в окрестностях города Алатыря на правом берегу р.Суры. Похоронен в безвестной общей могиле.
Источник:
