По данным «Коммерсанта», одной из главных задач «Единой России» перед президентскими выборами 2024 года станет аудит и обновление партийной мобилизационной базы. Сейчас в нее входит 25 млн человек, но только 10 млн из них по-настоящему лояльны власти. Поэтому партия хочет сначала очистить базу, а затем снова нарастить число единомышленников. К 2024 году «Единая Россия» хочет иметь 30 млн реальных сторонников, из которых 90% должны прийти на выборы.
– Что такое мобилизационная база, о которой идет речь? Это актив людей, которые точно поддерживают партию, правильно?
– В общем, да. Это попытка «Единой России» скопировать ситуацию с республиканскими и демократическими избирателями в Штатах. Мобилизационная база — это уверенные сторонники, которые всегда поддерживают свою партию. В эту группу входят как члены, так и просто сторонники партии.
То есть мобилизационная база — это «ядерный электорат» — консолидированная группа людей, которая практически при любых условиях готова поддерживать свою партию.
– По данным «Коммерсанта», у «Единой России» 10 млн лояльных сторонников. Это мало или много?
– Для России это немного. Тот факт, что у «Единой России» всего 10 млн активных сторонников, кое-что значит. Это не самый победный результат — не чеченский. Господин Кадыров все время выступает от всего чеченского народа, за исключением жалкой кучки отщепенцев. «Единая Россия» не может позволить себе такого, что в некотором смысле показывает, что это более вменяемая структура, чем господин Кадыров, который, по-видимому, сам верит в то, что говорит. А может, и не верит.
– Тогда почему у «Единой России» так мало лояльных сторонников?
– Во-первых, люди устали, прежде всего психологически, от одного и того же. Они устали от Путина. Многие из них не могут и не хотят в этом признаваться, потому что это связано с разочарованием в самих себе: «Я же его поддерживал, а оказывается, что все плохо. Поэтому я буду себя убеждать, что я его поддерживаю». Главное в этой ситуации — нет никакой альтернативы. На кого еще можно перекинуть свои симпатии? На Зюганова? Жириновского? Но это уже забота Путина — чтобы альтернативы не было. Поэтому политику Путина поддерживают 60-65% населения.
У «Единой России» все хуже, поскольку она в электоральном смысле сияет отраженным «светом» Путина. Учитывая помехи и сопротивление среды, светимость падает в два раза. Рейтинг «Единой России» почти всегда равен половине рейтинга Путина. Учитывая долю фальсификата, на президентских выборах за Путина голосует чуть меньше 60 млн человек. Предположим, что приписано 15 млн. То есть при тех же равных условиях за «Единую Россию» будет голосовать около 30 млн. Так оно и было: 28 млн у «Единой России», значит 58 млн за Путина.
Во-вторых, политика направлена не на социум, а на выборы. Перед голосованием пенсионерам подбросили по десять тысяч рублей, а им много не надо — они и проголосовали. Через два месяца эти десять тысяч забываются, и люди опять испытывают разочарование.
За последние 10 лет покупательная способность не улучшилась, цены растут, зарплаты отстают, ощущение того, что впереди есть выход, — нет. Индекс потребительской уверенности стал хуже, чем год назад. Это значит, что люди не готовы что-то покупать; не верят, что жизнь наладится; боятся кредитоваться. В общем, выживают.
– В статье «Коммерсанта» сказано, что критерием нелояльности партии были лайки под постами Венедиктова, например. Какие, на ваш взгляд, еще могут быть критерии? И насколько это репрезентативно?
– Венедиктов — человек системный. Он лоялен Владимиру Путину и считает это основой своей работы. И правильно делает, потому что иначе не существовало бы «Эха Москвы». Он просто считает, что политика Путина бывает иногда неточной и неправильной. У него абсолютно лоялистская позиция. Это мифология, типичная для «Единой России»: тот, кто не вопит, что Путин всегда прав, — не сторонник Путина.
Вообще как соотносится слежка за лайками с российским законодательством? Мне кажется, это незаконно. Кто-то поставил лайк, а потом оказывается, что где-то в «Единой России» этот лайк отслеживают. Еще 15 лет назад это считалось незаконным и антиконституционным, а сейчас стало нормой. Причем настолько, что человек из «Единой России», который этот пример приводит, даже не задумывается о том, как это звучит.
Делать выводы на основе лайков некорректно. Единственная корректная форма работы — поддерживать личную коммуникацию. Надо спрашивать у людей, кого они поддерживают, какие у них отношения с властью и т.д Делать это надо на добровольной основе в межвыборный период, а во время выборов выводы можно делать по результатам голосования. Но поскольку у нас они в значительной степени искажены, то сама «Единая Россия» не знает, сколько у нее твердых сторонников.
В Америке людям пишут письма от партии. Кому-то из них звонят лидеры этой партии. Я помню, как Рейган звонил простым избирателям. Понятно, что был расчет на то, что это растиражируют, — до всех не дозвонишься. Но это прямая коммуникация, когда люди с тобой говорят и обсуждают важные темы. Для этого нужен чудовищный объем волонтеров, которые сидели бы и звонили. Нужно каждой пенсионерке позвонить и поговорить с ней. Причем это должны делать люди, которые понимают местные проблемы. Это первый и самый надежный вариант. Если человек с тобой вступает доброжелательно в коммуникацию, значит он, скорее всего, твой сторонник. Дальше задача проще: надо этих людей пригласить на выборы и постараться, чтобы только они пришли.
Более того, даже если человек скажет, что он за «Единую Россию», то «Единая Россия» прекрасно знает, что он может врать. Человек, может, боится потерять работу или опасается неприятностей.
В этом смысле сама система, которую строит «Единая Россия», исходит из советских приоритетов: народ всегда знает правильный ответ. Не важно, что он думает. Важно, что он говорит так, как надо. «Мы все целиком и полностью поддерживаем и разделяем политику партии и правительства», — это у всех от зубов отлетало, но вовсе не означало, что люди эту политику разделяли и поддерживали. В «Единой России» понимают, что не все люди, которые так отвечают, на самом деле поддерживают эту самую политику.
Политическая стратегия, которую избрала «Единая Россия», ведет к Советскому Союзу. В СССР голоса можно было считать, 99,9% из них были «за». Но это не значит, что все так думали. Это значит, что никто не хотел с этой системой связываться. Такое голосование — чисто формальное действие.
Парадокс в том, что «Единая Россия» вместе с Путиным восстанавливает советскую вертикаль, где результаты откровенно рисуются. Но в то же время они понимают, что это рисовка. Советские вожди тоже понимали, но не очень переживали из-за того, кто на самом деле их поддерживает, а кто нет. «Куда эта публика денется, все равно будем вести свою политику». И они вели, пока не уперлись в материальные ограничения.
Сейчас немного более прогрессивная ситуация. «Единая Россия» хочет понять реальную обстановку. Они осознают, что 28 млн голосов за них — это неправда, поэтому они выискивают косвенные методы оценки сторонников.
Это тоже советская проблема. Когда Советский Союз стал скрипеть и разваливаться, высшие партийные руководители жаловались, что они не понимают, что происходит в стране. Андропов говорил: «Мы не знаем страны, в которой живем».
– План «Единой России», по которому к 2024 году должно быть 30 млн реальных сторонников, из которых 90% должны будут прийти на выборы, можно реализовать?
– 30 млн – это хороший план, но я думаю, что это абсолютно нереально. Если Путин организует маленькую победоносную войну, и она действительно будет воспринята как победоносная, то на короткий срок может последовать всплеск радости, как было во время присоединения Крыма. «Крымнашистского» всплеска хватило лет на пять, на мой взгляд. Социологи говорят по-разному. Некоторые уже в 2016 году начали разочаровываться. Я думаю, что все равно сейчас большинство довольно тем, что Крым присоединили. Хотя массового восторга уже нет.
Он присоединил Крым — люди решили, что это победа. С моей точки зрения, это было серьезное поражение, потому что Путин потерял Украину. Короче говоря, не в этом дело, а в том, что для людей это победа. «Крым наш», — кричали люди и очень радовались. В этот момент они забыли про экономические проблемы, потому что они думали, что, раз мы стали сильнее, присоединили Крым, избавились от диктата Запада, значит мы будем жить лучше. А сейчас они переживают когнитивный диссонанс: вроде Крым наш и мы избавились от диктата и еще больше избавляемся, а лучше жизнь не становится. В условиях когнитивного диссонанса за правящую партию охотников голосовать будет все меньше. Нужен резкий перелом общественных настроений, чтобы эту негативную тенденцию сломить или повернуть в противоположную сторону.
– А помимо войны вы рассматриваете какие-то допустимые сценарии? Есть еще что-то, что Путин может сделать, и это резко поднимет рейтинг партии?
– Нет. Дело в том, что даже если Путин сейчас начнет делать правильные и грамотные реформы и шаги, то позитивный экономический результат от них проявится не раньше чем через два-три года. Феноменом общественного мнения это улучшение станет еще позже. С точки зрения перспективы 2024-го года, начинать такие позитивные реформы просто бессмысленно. Их результат не скажется к этим выборам.
«Единой России» нужно что-то быстрое, простое, всем понятное, грубо популистское. Таких вариантов я не вижу. На самом деле, военных вариантов тоже нет: некуда ткнуться. Уже везде ждут и везде ждут не дружественно, за исключением Казахстана и Беларуси. Можно Беларусь будет представить людям как какую-то геополитическую победу, но это не будет так радостно воспринято, как Крым. Лукашенко человек тоже достаточно одиозный и далеко не все в России к нему относятся с симпатией, даже из путинского электората. Так что я не вижу инструментов. с помощью которых можно было бы набрать 30 млн лояльных сторонников.
«Единая Россия» не собирается коммуницировать с избирателями. Они собираются найти более эффективный и быстрый способ воздействия на мозги. Для этого нужно сначала произвести по советским образцам террористическую чистку, чтобы не было альтернативных источников информации. Ленин начал 1918-й год с того, что закрыл 500 буржуазных газет и журналов. После этого остались только советские газеты. Так людей начали приучать к тому, что мы идем от победы к победе, при этом живем все хуже и хуже. Если не провести такую массивную чистку, то сказкам «Единой России» мало кто поверит. В свободном информационном обществе такие быстрые и эффективные операции на мозге с трехкратным увеличением числа сторонников просто нереальны. Чтобы их увеличить, надо сначала построить железный занавес и закрыть интернет. Иными словами, построить Северную Корею. Там же люди поддерживают политику партии и правительства. Для этого нужно построить абсолютно замкнутый в информационном смысле режим.
– Когда будет обновляться база, то по каким критериям будут оценивать лояльность сторонников, если прямого общения с людьми не будет?
– Судя по тому, что проскочило в высказывании про Венедиктова, они хотят выработать какие-то объективные критерии. То есть если человек говорит, что он любит Путина и «Единую Россию», они уже в это не очень верят. Они хотят работать по косвенным признакам. С моей точки зрения, это граничит с нарушением закона. Если считать лайки, сделанные чужой рукой, это вмешательство в жизнь другого человека.
Несложно разработать анализ лайков и сетевого общения. У каждого из нас есть своя маленькая сетевая вселенная. Вычислить, кто в какой тусовке, если есть такая задача, технически несложно. Нативная реклама работает так же: вы один раз сделали запрос про систему отопления, например, и про вас понимают, что вы человек, который интересуется системой отопления. Видимо, у вас там свой дом или своя квартира. Дальше начинают поступать предложения.
То же самое при поиске единомышленников. Если выясняется, что ты находишься среди путинских сторонников, то тебе надо включать в базу. Видимо, они хотят использовать подобную технологию. Хотя, опять же, могу сказать, что это мне кажется не безукоризненным с точки зрения соблюдения прав человека.
Источник:
