Издательство «Альпина нон-фикшн» представляет книгу нейробиолога Дэвида Линдена «Почему люди разные. Научный взгляд на человеческую индивидуальность» (перевод Наталии Рокачевской).
Все люди непохожи друг на друга. Этот факт кажется настолько очевидным, что мы редко задумываемся, почему это, собственно, так. Почему кто-то — сова, а кто-то — жаворонок, кто-то любит сладкое, а кто-то — горькое, одним нравятся мужчины, другим — женщины, а третьим тесно в привычных гендерных категориях. Дэвид Линден оценил степень человеческого разнообразия, изучая анкеты на сайте знакомств. Там, как оказалось, люди особенно охотно описывают свои особенности — от цвета волос до пищевых и сексуальных предпочтений, от бытовых привычек до аллергии. «Почему люди разные» — это попытка описать в одной книге все грани нашей уникальности. Линден рассказывает про генетическую изменчивость и влияние среды, от утробы до зрелого возраста, про обучение и индивидуальный опыт, про иммунитет и химические рецепторы, из-за которых на вкус и цвет действительно нет товарищей. И хотя вы и так никогда не сомневались в собственной уникальности, вы всё равно будете заворожены, узнав, как сложен и непредсказуем был путь, который вам пришлось ради нее пройти.
Предлагаем прочитать фрагмент одной из глав книги, посвященной восприятию человеком запахов.
В среднем люди хорошо распознают слабые запахи и неплохо отличают один запах от другого, но когда дело доходит до наименования даже знакомых запахов, мы даем маху. Представьте, что я пробрался к вам домой и устроил набег на ваш холодильник и ванную комнату в поисках знакомых предметов с запахами — еды , напитков, косметики, лекарств. Потом завязал бы вам глаза и размахивал предметами перед вашим носом, чтобы вы хорошенько понюхали. Как вы думаете, сколько предметов вы могли бы правильно назвать? Судя по результатам лабораторных экспериментов, от 20 до 50 %, с лучшим результатом для молодых людей и постепенным снижением с возрастом. Эти показатели падают еще больше в случае незнакомых запахов. Для сравнения, если бы я просил вас назвать знакомые объекты, показывая их, вы бы, скорее всего, ответили почти со 100-процентной точностью. Зрение легко вызывает в памяти названия предметов, а запах совсем не так надежен.
Наши посредственные способности определять запахи, скорее всего, связаны со слабым умением их описать. В большинстве языков описания запахов привязаны к его источнику: например, аромат виски можно назвать дымным или торфяным. Вино может быть с ароматом груши, тропических фруктов, табака или травы. Важно, что все эти описания запахов относятся к определенному источнику — объекту или процессу. В большинстве языков нет абстрактных терминов для обозначения запахов, в отличие от цвета. Помидор, фейерверк и знак «Стоп» — все они красные, и название цвета не содержит явных отсылок на объекты, разделяющие это свойство. «Красный» — абстрактное слово, в то время как «пахнет бананом» — указание на источник. Если бы мы называли цвета, как запахи, мы бы описали американский флаг так: на чередующихся полосах вишни и облаков небесный прямоугольник со звездами цвета облаков.
Этнографы обнаружили примеры, оспаривающие представления о том, что наши способности распознавать и называть запахи ограничены структурой и функциями мозга. У народа серер-ндут из Сенегала есть пять абстрактных названий запахов. Pirik — это запах бобовых стручков, помидоров и различных духов, в то время как heɲ — запах сырого лука, арахиса, лайма и самих серер-ндут. У племен охотников-собирателей и кочевников, живущих на Малайском полуострове и говорящих на языках маник и джахай, есть около 15 абстрактных терминов для запахов. Например, джахайское слово itpɨt можно использовать для описания запахов мыла, бинтуронга (местное животное), дуриана и некоторых цветов. Маникское слово miʔ используется для описания запаха костей животных, грибов, змей и человеческого пота. Наверное, неудивительно, что говорящие на языке джахай лучше, чем англоговорящие, различают как знакомые, так и незнакомые запахи. Чтение литературы наводит меня на мысль, что идентификация объектов по запаху и с помощью зрения — принципиально разные процессы в мозге. Тем не менее даже в пределах ограничений системы идентификации богатый опыт по оценке запахов, подобный опыту охотников-собирателей, может расширить описательный лексикон запахов.
Можем ли мы стать похожими на джахайцев путем тренировок? Бьянка Боскер работала репортером, жила в Нью-Йорке и не имела никакого отношения к вину или еде, когда поставила перед собой задачу за полтора года сдать сертификационный экзамен Court of Master Sommeliers, знаменитый своей трудностью. И ей это удалось. Она рассказывает о том, как пыталась стать экспертом по вину, в уморительной и информативной книге «Придурок среди пробок» (Cork Dork). Вот что пишет Боскер:
Вино мне нравилось в том же смысле, что тибетские куклы или физика элементарных частиц — я понятия не имела, что происходит, но радостно улыбалась и кивала. Одно из занятий, которые требуют для понимания гораздо больше усилий, чем стоит прикладывать… Я была заворожена людьми, обладавшими той тонкой чувствительностью, какой, как я прежде полагала, обладают только немецкие овчарки, натасканные на поиск бомб.
Чтобы превратиться из новичка в сертифицированного сомелье, ей нужно было узнать много нового о винодельческих хозяйствах, винограде и сочетании блюд, а также о том, как с апломбом сервировать вино. Но самое главное, на экзамене надо было определить два неизвестных вина, красное и белое. Для этого ей пришлось сперва отточить нюх, выпив тонну вина и сосредоточиваясь изо всех сил, чтобы выделить компоненты запаха, вкуса, ощущений во рту и видимые эффекты. Она научилась раскладывать восприятие на отдельные ощущения — от цвета вина в бокале и силы жжения спирта на языке до слабого запаха фиалки, который может исходить от орегонского пино-нуара. Еще она должна была научиться облекать ощущения от дегустации в слова, а поскольку ее родной язык — английский, а не джахайский, слова носили описательный характер: «нотки тропических фруктов и свежей травы» и т. д. В каком-то смысле ей пришлось полтора года тренироваться, чтобы овладеть обонятельным языком, который человек, говорящий на джахайском, приобретает уже к 12 годам.
Следует ожидать, что хорошие специалисты по винам, а также парфюмеры и другие специалисты по запахам гораздо лучше среднего человека распознают отдельные знакомые запахи. Однако когда знакомые запахи смешиваются, даже самые опытные в мире нюхачи с трудом могут определить более трех или четырех компонентов — не намного лучше, чем обычные люди. Похоже, существует жесткий предел для определения запахов в смеси, который невозможно превзойти даже при самых интенсивных тренировках. Это наводит на мысль: а о чем же говорят специалисты по винам, когда перечисляют десять и более запахов во время дегустации?
Когда эксперты оценивают вино, они используют все доступные органы чувств. Удивляет степень, в которой зрение может затмить вкус и запах в этих оценках. В одном эксперименте группу экспертов-сомелье попросили оценить два бокала вина. В одном было белое (бордо 1996 года с добавлением совиньон-блан из винограда Sémillon), а в другом — то же белое вино с органическим красным красителем без вкуса и запаха, добавленным для того, чтобы оно выглядело красным. Когда испытуемых попросили рассказать про вкус белого вина, они использовали типичные описания белого вина, такие как грейпфрут, груша и цветочные нотки. Однако при оценке белого вина, окрашенного в красный цвет, они почти полностью переключились на типичные описания красного вина, такие как табак, вишня и перец. Суть здесь не в том, чтобы принизить экспертов по винам, а в том, чтобы указать на важный аспект запаха: в реальном мире обоняние чаще всего используется в сочетании с другими чувствами, и эти чувства могут сильно влиять на восприятие запахов.
Обоняние каким-то образом пробуждает наше воображение, а значит, ведет к ошибкам. Рассмотрим коварный эксперимент, который провел Эдвин Слоссон из Университета штата Вайоминг в 1899 году.
Я заранее приготовил бутылку, наполненную дистиллированной водой, аккуратно обернул ее ватой и уложил в коробку. Проведя несколько экспериментов, я сказал, что теперь хотел бы выяснить, с какой скоростью запах будет распространяться по воздуху, и попросил тотчас поднять руку каждого, кто почувствует запах. Затем я распаковал бутылку перед аудиторией, промочил водой ватку, стараясь держать голову подальше, и запустил секундомер. В ожидании результатов я объяснил, что совершенно уверен: никто из зрителей никогда не слышал запаха вещества, которое я пролил, и выразил надежду, что, хотя запах может показаться им сильным и своеобразным, он едва ли будет кому-то слишком неприятен. Через 15 секунд большинство людей в первом ряду подняли руки, а через 40 секунд «запах» заполнил всю аудиторию, распространяясь подобно обычной волне. Около трех четвертей зрителей утверждали, что чувствуют запах, — среди отказавшихся это признавать было больше мужчин, чем в среднем по залу. Скорее всего, наличие запаха признало бы больше людей, но через минуту мне пришлось остановить эксперимент, поскольку некоторые зрители на передних сиденьях собирались покинуть зал из-за вони.
Чтобы не думать, будто аудитория в 1899 году была более восприимчива к обонятельному гипнозу, давайте обратимся к более позднему эксперименту психолога Майкла О’Махони.
Он вызывал обонятельные галлюцинации у зрителей телевизионной программы, которая транслировалось в британском Манчестере. В конце передачи о чувстве вкуса и обоняния зрителям сказали, что запах можно передавать с помощью звука. Им показали фальшивое устройство, состоящее из конуса под названием «ловушка вкуса», где в течение двадцати трех часов якобы хранилось общеизвестное пахучее вещество. Аппарат соединялся с внушительно выглядящими кабелями и электронным оборудованием с мигающими лампочками. Зрителям сообщили, что запахи характеризуются частотой колебаний молекул вещества, а в «ловушке вкуса» такие вибрации улавливаются специальными датчиками. Затем звук воспроизводится с такой же частотой, что и запах. Мозг слушателей якобы распознает эти частоты, и в результате они могут почуять запах. Зрителей просили позвонить или написать в телекомпанию, сообщив, унюхали они что-нибудь или нет, и если да, то что именно. В особенности просили написать тех, кто ничего не почувствует. Поскольку программа шла поздно вечером, зрителей предупредили, что передаваемый запах будет не из тех, что можно услышать дома, а скорее уличный, деревенский аромат. В этот момент зрители в студии засмеялись, догадавшись, что это может быть навоз, поэтому им разъяснили, что запах будет приятным и не имеет ничего общего с навозом. После этого 130 человек связались с телестудией, чтобы сообщить о своих ощущениях. Самыми распространенными запахами были сено и трава, но в список фантомных запахов попали также лук, капуста и картофель.
Наше восприятие податливо не только в случае воображаемых запахов. На нас сильно влияют внушение, контекст, личный опыт и, конечно же, злые силы рекламы. Если вы живете в США или Европе, скорее всего, косметические компании или так называемые ароматерапевты убеждают вас, что запах лаванды расслабляет, а запах нероли (вытяжка из цветов померанца) стимулирует. Это правда, но только если вы в это верите. Нет ничего стимулирующего в нероли или расслабляющего в лаванде. В одном эксперименте Эстель Кампенни и ее коллеги давали студентам колледжа понюхать либо лавандовую эссенцию, либо эссенцию нероли. Запах не был назван, но некоторым испытуемым сообщали, что он, как известно, стимулирует, а в другом — расслабляет. У тех студентов, которым сказали, что лаванда стимулирует, учащался пульс, а у тех, которым говорили, что лаванда расслабляет, эффекты были противоположными. Конечно, то же самое произошло и с нероли. Запах не играл роли. Только внушение.
Силу вербального внушения в эксперименте с обонянием обнаружили также психологи Рейчел Герц и Джулия фон Клеф, которые представили испытуемым неопределенные запахи с описаниями, несущими как положительные, так и отрицательные ассоциации. Одним из таких запахов была смесь изовалериановой и масляной кислот с ярлыками «пармезан» или «рвота». Неудивительно, что участники оценили запах пармезана как значительно более приятный, чем запах рвоты, хотя это было одно и то же вещество. Причем 83 % испытуемых были убеждены в том, что они действительно чувствовали два различных запаха. Хотя всеми органами чувств можно манипулировать с помощью обучения, ожиданий и контекста, обоняние, кажется, обмануть проще всего.
Источник:
