После внезапного повышения пенсионного возраста горизонт планирования россиян сократился практически до нуля Дмитрий Духанин/Коммерсантъ
На прошлой неделе Кремль отказался от идеи организации массовых торжеств по случаю Дня народного единства. Оно и понятно. Чтобы торжествовать, нужно соответствующее настроение, а его нет. Социальное самочувствие в стране ухудшается: проблем все больше, перспектив их решения — все меньше. При этом причины неудач оппозиционно-настроенные избиратели и лоялисты объясняют по разному: первые винят во всем коррупцию и равнодушие правительства к нуждам простых людей, а вторые считают, что корень зла — в отсутствии у режима продуманной стратегии и долгосрочных планов. Страна живет в реактивном режиме, реагируя на вызовы постфактум и стараясь не думать о будущем. Люди ощущают это очень остро, потому что сами плохо представляют себе, что готовит им завтрашний день. Горизонт планирования среднестатистического россиянина и раньше длиной не отличался, а после внезапного повышения пенсионного возраста вообще сократился практически до нуля — ведь пенсия представлялась людям наиболее понятной и гарантированной частью их будущего, а тут вдруг выяснилось, что и она есть не более чем ускользающий мираж в пустыне.
Политик типа problem-solver и его слабые места
Рост осознания того факта, что у нынешнего поколения руководителей страны нет стратегии выхода из разворачивающегося кризиса, неизбежно приведет к изменению электорального запроса. До сих пор наиболее востребованным типом политика у нас был тот, который американцы называют «problem-solver» («человек, решающий проблемы»). Его важнейшими особенностями являются предполагаемая эффективность и равнодушие к вопросам идеологической чистоты. Этот человек — прагматик, а на его знамени начертана знаменитая формула Дэн Сяопина: «Не важно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей». В зависимости от необходимости политик этого типа может быть социалистом, а может — либералом; когда потребуется, он консерватор, а когда нужно обратное — радикал. Он реагирует на обстоятельства и подстраивается под них, выбирая из имеющегося в его распоряжении арсенала наиболее адекватные способы решения имеющихся проблем. Путин — самый яркий представитель этого типа в российской политике. Введенные в последние годы в политический оборот «молодые технократы» являются, в этом смысле, попыткой его массового клонирования.
Путин — типичный представитель политика problem-solverKremlin.ru
Как и у любого другого, у этого образа тоже есть свои слабые места. Одно из них — предполагаемая нехватка того, что называется «стратегическим видением». Среднестатистический прагматик слишком увлечен частностями и слишком презирает «теорию», чтобы выстраивать в своей голове сложные конструкции. Абстракций он не любит. К тому же ему кажется, что все эти излишние умствования лишают его драйва, энергии, напора, которых от него ждет избиратель. Когда кто-то из советников пытался объяснить старшему Бушу, что на старте предвыборной кампании тому надо оторваться от текучки с тем, чтобы, уединившись на несколько дней, обдумать стратегию и решить для себя, куда он, собственно, хочет вести страну, тот лишь тяжело вздохнул и отмахнулся: «Oh, that vision thing again!» («А, опять эта тема со стратегическим видением»). С его точки зрения вместо того, чтобы фантазировать по поводу далекого будущего, президент должен был просто решать проблемы жителей страны. Последние, как известно, подобную утилитарность не оценили. Буш-старший оказался одним из немногих американских президентов, которые не сумели переизбраться на второй срок, а фраза о vision thing стала мемом.
Очевидной нелюбовью к большим нарративам и неспособностью зажечь сердца избирателей Буш радикально отличался от своего предшественника Рональда Рейгана. Тот был одним из самых ярких представителей противоположного лагеря — лидеров, обладающих «стратегическим видением», или, как их часто называют, «ideologue» — «политик с идеологией». Каждое свое действие вожди этого типа объясняют не столько намерением решить конкретную проблему, сколько необходимостью сделать еще один шаг на пути к конечной великой цели. Ее описание занимает существенную часть того месседжа, с которым они идут к избирателям. Как говорил уже упомянутый 40-й президент США: «Мы должны дать избирателям дело, в которое они смогут верить… Рисунок на нашем знамени должен быть выполнен не бледной пастелью, а самыми яркими красками».
Ощущение системного кризиса
До последнего времени жители России были уверены, что дела в стране идут в правильном направлении. Да, есть отдельные недостатки, но все они поддаются исправлению и рано или поздно будут устранены. Сейчас это чувство сменяется ощущением системного кризиса. Даже лоялистам становится ясным, что режим нуждается не в точечной настройке, а в капитальном ремонте. Очевидно, что в этой ситуации будет расти спрос на политиков, способных предложить «системные решения» и обладающих необходимым для этого «системным видением». Демонстрация последнего станет важной составной частью успешной избирательной кампании.
Такие сложные категории как «системность» и «стратегия», конечно, не очень вписываются в российскую политическую традицию последних лет. Не секрет, что она предполагает ставку на примитивизацию дискуссии и пропаганду агрессивного антиинтеллектуализма. Глубокий анализ в родных пенатах сейчас не в чести. Падение уровня жизни, однако, делает свое дело. За снижением властных рейтингов неизбежно последует и отторжение ассоциирующейся с режимом поведенческих моделей и системы ценностей. Надо понимать, что тотальные режимы и рушатся тотально. Все это повлечет за собой рост качества используемых в полемике аргументов и запрос на пресловутую «системность».
Кроме того, сработает и эстетический фактор. Как известно, оппозиционность требует некоторой доли романтизма. Прагматизм в момент роста протестных настроений выходит из моды. В сентябре мы видели, как перестала работать ключевая тема кремлевских ставленников: «У меня в Москве связи, я привлеку оттуда в наш регион ресурсы и всем вам что-нибудь перепадет». «Да мы лучше с голоду тут загнемся, чем за вас голосовать будем», — ответил на это избиратель. «Прагматик» в такие моменты вдруг предстает «человеком без принципов», «флюгером» и «циником». «Идеолог», наоборот, становится «человеком с твердыми убеждениями». В эпоху расцвета фейк-ньюз и кризиса доверия подобное восприятие становится для политика серьезным конкурентным преимуществом.
Прагматизм или стратегическое видение?
Тут надо оговорить важный нюанс: с помощью выступлений в духе «я за все хорошее и против всего плохого» наличия «стратегического видения» ты не продемонстрируешь. Разговоры о патриотизме, например, вряд ли помогут. «Все за патриотизм, кто ж против патриотизма?» — скажет обыватель и отвернется. Ощущение того, что у политика есть реальная миссия, возможно только там, где нет однозначных и принятых всеми решений. Иными словами, по настоящему убедительным будет только тот кандидат, риторика которого будет приносить ему не только сторонников, но и противников. Капитализм против социализма, консерватизм против реформ, национализм против глобализма, центр против периферии — скорее всего, эти оппозиции и станут средой, порождающей политиков «со стратегическим видением».
В ситуации сложного выбора первое и самое естественное желание — взять лучшее с обеих сторон. Синтезировать «прагматизм» со «стратегическим видением». Подобные попытки делаются постоянно.
Хиллари Клинтон — один из политиков, который пытается совместить прагматизм со стратегическим видениемNancy Kaszerman/ZUMAPRESS.com
Во время последних американских выборов за этим была замечена Хиллари Клинтон: «Я прогрессивист. Но прогрессивист, который любит добиваться конкретных результатов». Чуть раньше этим занимался Буш-младший, который извлек урок из горького опыта своего отца и потому активно работал с vision thing. Во время выборов он использовал самоопределение, подчеркивавшее, что у него есть не только убеждения: «Реформатор, добивающийся результатов».
Конечно, нельзя сказать, что «прагматизм» и «стратегическое видение» полностью исключают друг друга. В конце концов, хорошо известно, что «нет ничего практичнее хорошей теории». И все-таки это два разных архетипа, а значит даже самый успешный синтез все-равно создаст образ, который окажется к одному из двух полюсов ближе, а от другого дальше.
Еще одна проблема заключается в достоверности демонстрируемого политиком видения. Чтобы быть убедительным, вы сами должны верить в то, что говорите. Во-всяком случае Черчилль — один из величайших ораторов из тех, что знало человечество, — писал, что «перед тем как спикеру удастся внушить аудитории любую эмоцию, он сам должен ее пережить». «Когда он возбуждает их возмущение, его сердце должно наполниться гневом. Перед тем, как он заставит их плакать, у него у самого на глазах должны появиться слезы». Современные политтехнологии, впрочем, продвинулись настолько далеко, что поставили производство той священной субстанции, о которой писал Черчилль, на поток. Американские специалисты, например, настоятельно рекомендуют своим клиентам посвящать хотя бы полчаса в день поиску честных ответов на вопросы: Во что я верю? Почему я хочу выиграть эти выборы и что бы я на самом деле хотел сделать после победы? Каковы мои ценности и как я пришел к ним? И так далее. Именно с помощью такого аутотренинга у кандидатов и формируется их vision thing.
Кто выиграет?
Представляется, что главным бенефициаром растущего спроса на «стратегическое видение» в России станут коммунисты. У них есть привычка оперировать большими идеологическими конструкциями, а в головах людей сохранились необходимые для их восприятия стереотипы, засевшие там со времен СССР. КПРФ нужно изменить только форму подачи своих агитматериалов, сделав ее менее архаичной. Люди в стране хотят перемен и идеологию вполне можно представить инструментом обеспечения таковых.
Представляется, что главным бенефициаром растущего спроса на «стратегическое видение» в России станут коммунистыNikolay Titov/Global Look Press
В Америке расцвет идеологий наблюдается уже около трех десятилетий. Политиков типа problem-solver становится там все меньше. Несколько лет назад остатки этого исчезающего вида даже создали в Палате представителей Конгресса платформу No labels («Без ярлыков»). Целью был заявлен отказ от межпартийного противостояния и переход к политике решения конкретных проблем страны. Движение объединило 48 конгрессменов. Это чуть больше десяти процентов от их общего числа. Как видим, подавляющее большинство членов нижней палаты сохраняет верность партийным идеологиям и ограничивать себя решением отдельных проблем не хочет. Демонстрация vision thing представляется им более выгодной политической стратегией.
Автор — политолог Аббас Галлямов.
Публикации рубрики «Мнение» выражают личную точку зрения их авторов, которая может не совпадать с позицией редакции.
Источник:
