Рубрика «Медленное чтение» представляет книги, вошедшие в длинный список премии «Просветитель» 2021 года. В него вошли 25 из более чем двухсот книг, присланных на конкурс. В сентябре станут известны книги-финалисты в категориях «Гуманитарные науки» и «Естественные и точные науки». Церемония награждения лауреатов книжных премий — «Просветитель» и «Просветитель.Перевод» — состоится 18 ноября в Москве.
Минское издательство «Дискурс» представляет книгу психофизиолога, доктора биологических наук, заведующего лабораторией когнитивной психофизиологии Нижегородского государственного университета Сергея Парина «Стресс, боль и опиоиды. Об эндорфинах и не только».
Испытываете ли вы стресс хотя бы иногда? Вряд ли найдется человек, который ответил бы на этот вопрос отрицательно, а у подавляющего большинства и вовсе не жизнь, а «один сплошной стресс». Сегодня стресс — очень модное слово: о нем говорят в СМИ, о нем пишут в соцсетях, его изучают биологи, медики, психологи. И несмотря на это, стоит признать, что мы пока явно недостаточно знаем о его особенностях. Отчего же возникает стресс? Так ли он вреден, как мы привыкли считать? И какое отношение к нему имеют эндорфины — пресловутые гормоны счастья?
Предлагаем прочитать один из разделов книги.
За чем (и зачем) идете в горы вы?
Этот вопрос возник здесь не случайно. Ведь страсть к экстремальным развлечениям — типичная зависимость, вызванная, по-видимому, несбалансированностью активности адреналовой и опиоидной систем. То есть это сугубо, как любят писать, «физическая» зависимость. И есть основания подозревать, что она в некоторой степени родственна наркомании.
Понимаю, что есть повод для возмущения: ну сколько можно возвращаться к обсуждению особенностей откровенно асоциальных девиантных субъектов? Попробую объясниться.
Во-первых, это сегодня и медицинская, и социальная, и политическая проблема. И не рассосется она сама собой, потому что безответственность, глупость и завышенная самооценка свойственны всем нам, приматам. Иванов, Петров и Сидоров стали наркоманами? Так они слабаки, а я не такой, я волевой; я только попробую, поймаю новые ощущения, словлю кайф и брошу. Легко! Ох, если бы…
Во-вторых, надо признать, что наркомания — это смертельная болезнь, а не дурная привычка. И отношение к наркоманам должно быть соответствующим тяжести их заболевания, как бы противно это ни было. И поиск способов излечения от этой болезни — дело, безусловно, благородное.
В-третьих, эксперименты с «крысиным раем» и «крысиным адом», в которых грызуны первой группы (полный комфорт) даже при нарочитом навязывании наркотиков отказывались от них, а крысы в «аду» (скученность, грязь, бескормица) почти поголовно выбирали поилки с морфином, наводят на серьезные размышления о вполне конкретной социальной справедливости.
В-четвертых, не будь такой проблемы, как наркомания, мы, скорее всего, до сих пор не знали бы о существовании целого семейства эндорфинов и других опиоидных пептидов. Напомню, что именно «двуличность» опиатных анальгетиков (и лечат, и калечат) привела к интенсивному поиску объяснений. И мощное финансирование этих исследований в разных странах стало результатом большой общественной значимости проблемы (см. «во-первых»).
Наконец, пусть это звучит цинично, но надо признать, что те страдальцы, которые переместились в категорию наркоманов, ставят на самих себе массовый эксперимент, результаты которого бесценны. Ведь после Нюрнбергского процесса эксперименты на людях запрещены.
С животными, даже несмотря на сенсационные успехи последних десятилетий (напомню, сегодня в разных лабораториях нашей планеты обитает уже более сотни наших ближайших родственников — человекообразных обезьян, с которыми нам удалось не только установить словесный контакт, но и вести вполне светские беседы о смысле жизни), мы пока не можем обсуждать такие психологические детали наркомании, как смещение мотивации, изменение самооценки, искажение восприятия и так далее.
Да, мы можем поместить в тело животного массу самых современных датчиков и в режиме реального времени оценивать динамику множества показателей активности разных физиологических систем, но это будет неполная информация. Мы будем очень детально знать о работе «железа» нашего «компьютера», но для нас останутся загадкой детали его «программного обеспечения».
Наркоманы сами ставят над собой страшный эксперимент, и нельзя этим не воспользоваться.
Выясняется, что у людей, оказавшихся в рабстве у страшной болезни, изменено восприятие окружающего мира. В частности, они обладают повышенной «скорострельностью» при выполнении так называемых сенсомоторных реакций. Тест очень простой: на экране компьютера появляются метки (кружочки, квадратики — не суть) и на каждое появление нужно быстро нажать на кнопку. Увидел — нажми. То же самое можно проделывать со звуковыми стимулами (звонками, щелчками). В любом случае у наркотических аддиктов (аддикция — зависимость) скорость реакции выше, чем у здоровых испытуемых.
Наркоманам свойственен патологический перфекционизм. Они могут долго и упорно пытаться выставлять часовую стрелку часов на неразмеченном циферблате в положение, соответствующее заданному в эксперименте времени.
О резком повышении болевого порога и говорить нечего: опиаты для этого и предназначены. Но это проявляется при приеме наркотика, а в паузе пороги неуклонно снижаются. Это одна из причин закрепления болезни. Поскольку каждый прием наркотика приносит всë большие разрушения во все системы организма, боль как сигнал о повреждении становится всë более мучительной. Поэтому при абстиненции (синдроме отмены препарата) на фоне общего снижения болевых порогов боль может стать настолько невыносимой, что возникает реальная опасность смерти.
Еще более жестокие разрушения возникают в системе вегетативной регуляции функций организма. В период отсутствия наркотика наркоман живет словно в условиях непрекращающегося стресса. Симпатическая система (напомню, главные «игроки» — адреналин и норадреналин) бьет все рекорды активности. А возможности к адаптации, наоборот, устойчиво держатся на самом низком уровне.
Оценка контекста, ситуации тоже привязана к приему дозы наркотика. Во время действия дозы всë благостно: проблемы (физические, социальные — неважно) осознаются, но не вызывают интереса. Это милейшие, доброжелательные люди.
Но когда затягивается пауза между приемами, всë больше нарастают тревожность и агрессивность. Думаю, многие читатели обращали внимание на субъектов, непрерывно выписывающих ногами кренделя на автобусной остановке. Они постоянно почесываются, ощупывают свои (и на том спасибо) карманы, иногда что-то бормочут. Это начало синдрома отмены наркотика, и это сигнал тревоги. Организм, лишенный значительной части управления со стороны разрушающейся ЭОС, вновь и вновь выходит из-под контроля, а это усугубляет разруху и необходимость внешних костылей — новой и новой дозы.
И вот здесь, пожалуй, самое главное. Эти страдания смертельно больных наркоманов позволяют понять основную функцию ЭОС в организме. Что заставляет всех нас как-то «вести себя»? Откуда берется наше поведение? На что оно направлено? Под «всеми нами» я здесь подразумеваю всех животных, потому что всем животным свойственно поведение. Кстати, сегодня уже стало известно, что и растениям тоже, но это отдельная тема.
У каждого из нас есть модель (информационный образ) идеального состояния, эталона. Это образ нашего тела, образ работы каждой системы, каждого органа. Это образ идеальной среды вокруг нас: и природной, и социальной. Очень важно понимать, что только малая толика информации об этих образах доходит до нашего сознания. Большая часть этой информации обрабатывается в глубинах мозга, не доходя до сознания.
В самом деле, я уже говорил, что колоссальные информационные ресурсы направлены на управление всеми нашими внутренними органами. Но узнаем мы об этой работе, только когда что-то выходит из повиновения: раздается «звоночек», чаще всего в виде боли, требующий осознанного вмешательства. Как ни странно, но и наше поведение тоже в значительной мере регулируется без обращения к сознанию. Только представьте, что вы ходите осознанно, то есть каждый шаг обдумываете сознательно. Далеко ли вы так уйдете?
Но всякий идеальный образ отличается от реальности — в большей или меньшей мере. Нас всегда что-то не устраивает, нам всегда хочется улучшить ситуацию. «Чувство глубокого удовлетворения» — тяжелая психическая патология. И снова настаиваю: на уровень сознания выводится только минимум этой неудовлетворенности.
Но в любом случае наш мозг проводит не прекращающуюся ни на миг работу по сопоставлению желательного (идеального) и действительного и ищет способы уменьшения разницы, ищет программы поведения. В этом причина любого нашего поведения. Да и вообще, похоже, это общее свойство всего живого.
А теперь представьте себе, что есть механизм, способный подавлять (а иногда и вообще блокировать) вот эти сигналы о рассогласовании желаемого и действительного. Зачем? Потому что наступил этап поведения, на котором программа найдена и уже запущена в действие. Да, каждая стадия выполнения этой программы тоже должна контролироваться, для этого существуют многочисленные обратные связи, обеспечивающие отчет о стадиях выполнения программы. Но всегда ли этот контроль должен быть ежесекундным и детальным? Судя по всему, не всегда.
Если получен сигнал тревоги, если степень расхождения идеального и реального образа зашкаливает, адаптация, требующая постоянного контроля ситуации, уступает место защите. Боль, стресс, экстремальные состояния в целом — это защитные реакции на избыточное, чрезмерное рассогласование двух образов, и они не требуют перманентного отслеживания ситуации.
И так ясно: повреждение уже нанесено или ожидается в обозримом будущем, следовательно, приспособиться, адаптироваться не получится и надо действовать самостоятельно, независимо от тонких нюансов. И тогда активно включается ЭОС и прерывает (или частично подавляет) сигнал о рассогласовании. Программа уже запущена в действие — программа достаточно стандартизированная и грубая, и детали до поры до времени непринципиальны.
Именно поэтому эндорфины и другие опиоиды подавляют боль, в том числе и при стрессе. Именно поэтому наркоман ищет спасения от непрекращающегося стресса в своей смертоносной болезни. Именно поэтому многие всë чаще и чаще прикладываются к бутылке, рискуя стать беспросветными алкоголиками. Именно поэтому любители экстрима готовы рисковать жизнью. Не ради адреналина — это мы уже обсуждали: у них свой адреналин разве что из ушей не течет. Ради опиоидов, которые смягчат постоянный пресс неудовлетворенности. И я считаю, что, несмотря на неоправданный зачастую риск, путь экстремала куда менее разрушителен, чем гарантированная дорога в небытие, ожидающая наркомана или алкоголика.
Ранее в нашей рубрике были представлены следующие книги из длинного списка премии «Просветитель».
- · Бовыкин Дмитрий, Чудинов Александр. Французская революция. — М.: Альпина нон-фикшн: ПостНаука, 2020. · Винарский Максим. Евангелие от LUCA. В поисках родословной животного мира. — М.: Альпина нон-фикшн, 2021. · Зотов Сергей. Иконографический беспредел. — М.: Эксмо, 2021. · Кром Михаил. Патриотизм, или Дым отечества. — СПб: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2020. · Левин Алексей. Белые карлики. Будущее Вселенной. — М.: Альпина нон-фикшн, 2021. · Окрест Дмитрий, Сенников Егор. Они отвалились: как и почему закончился социализм в Восточной Европе. — М.: Эксмо, 2021. · Эппле Николай. Неудобное прошлое: память о государственных преступлениях в России и других странах. — М.: Новое литературное обозрение, 2020. · Якутенко Ирина. Вирус, который сломал планету. Почему SARS-CoV-2 такой особенный и что нам с ним делать. — М.: Альпина нон-фикшн, 2021.
Источник:
